Государь торопился. Он и вообще, подобно брату Александру, был вечный странник. За первые 25 лет своего царствования проехал по сухому пути 124 486 верст и по морю 12 850. В среднем, значит, за год получается пять с половиной тысяч. Это ведь надо помнить — по каким дорогам и на чем! Но тут были срочные дела, которые он хотел решать не на бивуаке, а в Зимнем. Речь опять, как в 1849-м, шла об Австрии.
Как мы помним, накопленная, застоявшаяся военная мощь и энергия Франции в этой реальности, не имея крымского выхода, сразу излились на долины Северной Италии. Как и что — нам напомнит наш старый корреспондент Фридрих Энгельс. Вот отрывок из его очередной статьи для "Нью-Йорк Дейли Трибюн":
1 сентября 1855 г. Внимание Европы сегодня отвлечено от Босфора и Дарданелл на равнины и горы Ломбардии. После того, как в начале лета посланник императора Франца-Иосифа был отозван из Турина, а сардинский из Вены, все ожидали, что Виктор-Эммануил и правительство Кавура пойдут на попятную и выполнят требования о высылке ломбардских эмигрантов. Этого не произошло и на линии Тичино была сосредоточена двусоттысячная австрийская армия под командованием фельдмаршала Генриха Хесса. Старый генерал, семь лет назад заслужил множество наград именно за войну с сардинцами и подавление итальянских восстаний. Не было сомнений, что его войско превосходит противника, хотя система рекрутирования пьемонтской армии позволяет ей в любое время увеличивать и уменьшать количество войск, находящихся под ружьем, призывом резерва.
Австрийский министр иностранных дел Буоль направил в Турин ультиматум, требующий немедленного отхода войск на 50 миль от границы, высылки (под австрийским контролем) всех нежелательных Вене эмигрантов. Для наивного зрителя казалось, что у Пьемонта нет другого выхода, кроме позорной капитуляции — либо новой Кустоццы. Кавур отверг австрийские требования, но ничего не предпринял. Австрийцы еще постояли на линии Тичино, не переходя реки и, видимо, ожидая кающихся посланцев из Турина. Наконец, 31 июля Хесс перешел границу и обнаружил перед собой не только пьемонтцев, но и синие французские мундиры. Немедленно Вена получила жесткое французское требование покинуть сардинские пределы и убираться за Тичино. Принять такое требование — значило перестать называться великой державой. Австрия отказалась и через два дня оказалась в состоянии войны и с Виктором-Эммануилом II, и с Наполеоном IV.
Цель французской и сардинской политика ясна — заставить Австрию первой начть войну, поскольку в ином случае Пруссия и другие германские королевства и княжества были обязаны союзным договором придти ей на помощь. Эта цель была достигнута. Можно полагать, что договоренность Тюильри и Зимнего дворца о невмешательстве России была достигнута еще раньше, возможно, что еще в прошлом году, в обмен на невмешательство Франции в русско-англо-турецкую войну. Теперь дело осталось за пушками.
