Вот те раз! Какие-то странные вопросики у товарища Лося.
— Кто он? — переспрашиваю я и понимаю, что мне очень не нравится обвиняющий взгляд Луганского.
— Мужик, с которым ты приехала, — зло рычит мужчина и мне кажется, что у него вот-вот сорвет голову от натуги. Мало того, что рожа вся красная, так еще и напрягается сильнее обычного.
— Ты что? Следишь за мной? — негромко интересуюсь я.
— Вот еше, — фырчит этот Лось, которого я ошибочно за человека приняла. — Мимо проезжал.
Ну-ну, сделаем вид, что я поверила.
— Так, где он? — переводит взгляд на пустые тарелки на столе. — Ужином его кормила. Да?
Я со вздохом опираюсь бедрами о столешницу и объясняю этому дурному ревнивцу:
— Сосед это мой по лестничной площадке. Помог мне, с работы подвез.
Несколько мгновений Лось, полностью оправдывая сове прозвище, тупо смотрит на меня и, наконец, сообразив, выдает:
— А чего это он тебя подвозит? С какой это радости?
Вот, тут-то у меня в мозгу срабатывает переключатель на режим «тигрица обыкновенная» и я, уперев руки в боки, рычу:
— Слышь, Луганский, а ты не офигел?!
Мужчина непонимающе хлопает глазами, а я между тем продолжаю наступать.
— Заявился без приглашения, как к себе домой и устраиваешь тут сцену ревности. Ты мне кто? Муж? Или жених? Мы с тобой на одно свидание сходили! На одно! И, поверь, оно не дает тебе право устраивать тут разборки!
Ух! Разъярилась я. Аж, сама себя боюсь.
— Машина у меня сломалась. Вот он по-соседски и подвез. У меня, если ты не заметил, три дошкольника в доме, и мне сложно с ними ездить на общественном транспорте.
Резко выдохнув, я развернулась к Лосю спиной, включила кран и стала мыть посушу. Помыла все, что было в мойке, и повернулась обратно к столу, чтобы собрать пустые тарелки.
Ярость все еще продолжала клокотать внутри, но уже пошла на убыль. Я скосила глаза на замершего, как свекольная мумия Луганского и чувство жалости чуть царапнуло в душе.
Гад! Какой же он гад… ревнивый!
И ощущение такое непередаваемое. Вроде и обидно и приятно одновременно. Я уже и не могу сейчас вспомнить, когда меня в последний раз ревновали.
— Что у тебя с лицом? — все еще зло поглядывая на него, спросила я.
Луганский отмер и, кинув на меня полный немого раскаяния взгляд, жалобно так протянул:
— Аллергия.
Ути, боже мой!
Если Лось надеялся, что я поведусь на этот страдальческий тон, то глубоко ошибается. Я к таким манипуляциям давно привыкла и со мной это не прокатит.
— Таблетки пил?
Вася почесал шею и кивнул.
