Но с другой стороны, прочих многочисленных романтиков большой дороги никто в революционеры не записывает, как бы и с кем бы они не делились. И Мишка Япончик (он на страницах этой истории еще появится), и Ленька Пантелеев тоже любили швырять в толпу награбленные червонцы — и что? Бандиты, от фарта бандитского куролесящие…
Надо думать, не довелось бы Котовскому сделать удачную карьеру красного командира, и он бы остался в документах эпохи и памяти народной как обычный удачливый разбойник. Ну, в лучшем случае, как «благородный разбойник».
И все равно удивительно, что теплая компания котовцев действовала так долго и успешно. Вроде бы начало XX века никак не способствовало карьере личностей типа Роб Роя, Карла Моора или Фра Дьяволо. Если учесть, что базировалась шайка в лесу, но значительная часть грабежей происходила в городе — вызвать полицию на помощь можно было почти мгновенно, одним телефонным звонком, а она, полиция, являла из себя весьма разветвленный и хорошо организованный аппарат и имела на вооружении всевозможные новшества: автомобили, дактилоскопию, подробные картотеки и т. д. и т. п. Куда там нотингемскому шерифу, вслепую шарившему по Шервудскому лесу в поисках Робина Гуда…. В чем же причина неуловимости Котовского со товарищи?
Во-первых, конечно же, сыграл свою роль организационный талант атамана. В том, что Григорий Иванович умел блестяще планировать операции, сомневаться не приходится.
Во-вторых, нельзя не учитывать некоторые национальные особенности молдавского крестьянства. Об этом чуть подробнее.
Дело в том, что когда турки завоевали в XV веке дунайские княжества, в том числе Молдову, партизанская война местных жителей продолжалась очень и очень долго. В конце концов антитурецкие повстанцы (так называемые гайдуки) выродились в самых обыкновенных грабителей без каких-либо политических идей, но по инерции продолжали пользоваться симпатиями мирного населения как защитники народа от притеснений турецких чиновников.
К XX веку гайдуков, понятно, уже не осталось, но память о них была достаточно свежа, они оставались идеализированными и сугубо положительными героями народного фольклора: песен, сказаний и т. д. и т. п. К примеру, великорусские крестьяне не были своей исторической памятью предрасположены к сочувствию и помощи шайкам лесных удальцов. И ватага Котовского очень удачно воспользовалась этой особенностью бессарабского менталитета.
Третьей причиной неуловимости удачливой шайки было, несомненно, полное разрыв Котовским связей с революционным подпольем. Оно, это подполье, за прошедшие два с половиной года появилось таки в Кишиневе, но просто кишело провокаторами.
