– Ты, кажется, сказал, что не переносишь, когда тебя жалеют.
Он слабым движением взмахнул рукой.
Даниэла позволила ему справиться с эмоциями, пережить приступ гнева, а потом произнесла мягко:
– Если бы я всегда поддавалась своему чувству сострадания, то мои пациентки прекратили бы рожать естественным путем. Я прибегаю к хирургическому вмешательству только в крайних случаях. Во всех остальных случаях я настойчиво уговариваю рожающих женщин терпеть, быть сильными, противостоять боли. Я прошу их довериться мне и беспрекословно выполнять мои указания. Беспрекословно, несмотря на физиологию, которая не всегда подчиняется указаниям разума. Я обещаю им, что вскоре это закончится, и они будут вознаграждены… Только если ты доверишься мне, поверишь и подчинишься, я смогу тебе помочь…
– Мне?! Мадонна, о чем мы говорим? Я ведь не рожающий…
– Именно. Но ты рождающийся! Сейчас у тебя есть шанс заново родиться. И я тебе в этом помогу.
– А ты меня спросила, хочу ли я заново родиться? – с сарказмом поинтересовался Джерардо.
– А ты думаешь, у детей это кто-то спрашивает? – иронично парировала Даниэла.
– У детей впереди целая жизнь, чистый лист, не изрезанный и не испачканный. А мой лист порван на мелкие кусочки…
– Не волнуйся, мы его склеим, – сказала она таким тоном, будто речь шла о склеивании порвавшейся странички в старой книге. – И кстати, – добавила Даниэла резко, пока он собирался с силами, чтобы грубо послать ее, – не марай, пожалуйста, чистый лист своей дочери. Он и так уже запятнан.
Джерардо нервно сглотнул.
– Ты замкнулся в своей боли, ты считаешь, что тебе незачем жить. Но у тебя есть дочь, Джерардо! – пылко воскликнула она.
– Прекрати, Дани… – бессильно прошептал он. – Что я могу ей дать, cazzo?! – не стесняясь, выругался Джерардо. – Я не умею обращаться с новорожденными! И помочь мне некому, понимаешь?! У меня нет мамы, папы, дедушки, бабушки. И даже сердобольной тетушки у меня нет! – Глаза его запылали отчаянием. – Спроси медсестер, если не веришь… Никто не приходил меня навестить, никто не наводил обо мне справки… Все, что у меня было, я потерял. А еще надо работать, чтобы поднять ребенка…
– И поэтому ты решил, что проще вышибить из своей головы мозги или сжечь себе желудок – все, что угодно, лишь бы не бороться? – резанула она по больному месту. Без анестезии. У него даже слезы в глазах появились от боли, почти физической. Даниэла взяла Джерардо за руку и крепко сжала его пальцы. – Джерардо… – сказала она с нежностью. – Ни одни родители, у которых рождается первый ребенок, не знают, как с ним обращаться. И акушеры помогают им наладить жизнь с малышом. Существуют чудесные няни, выбравшие эту профессию по зову сердца, из огромной любви к детям. Я обязательно найду тебе такую, чтобы ты смог работать. Тебе только так кажется, что ты катастрофически одинок, но это не так, верь мне! Если ты мне поверишь, то не погибнешь в лавине. Ты не имеешь права погибнуть, потому что от твоей жизни зависит жизнь другого беззащитного существа, которое очень нуждается в тебе.
