Говоря о двадцати печатн[ых] страницах, подразумеваете ли Вы длину всего очерка, или только одной из его глав? В последнем случае книга далеко превзойдет намеченные ей размеры и займет у меня гораздо больше года. У меня собрана уже большая часть материала для всего очерка, но начав писать об оркестрах вельмож, мне пришлось кое-что сказать, для пояснения, о Петре Великом и его эпохе из того, что я намереваюсь писать о нем, об Анне и Елизавете - в отделе светской и придворной музыки в их царствования. Поэтому Вы не нашли почти ничего о них в главе о вельможах. Я прочел много из «Старого житья» Пыляева; особенно красочного у него ничего не нашел; других книг его еще не просматривал, т. к. они сейчас не свободны. Кое-какие подробности нашлись в «Русском архиве» за 1902-03 гг., но такие розыски в журналах занимают слишком много времени и почти что не оправдываются. Вот уже третий день сижу над дневником Берхгольца; нашел и места, цитируемые Финдейзеном; кое-что я приведу из других мест, это все очень интересно было бы в историческом романе описании, но, по-моему, в «истории музыки» чересчур отводят читателя в другую область, правда, очень захватывающую. Так как о самой музыке, игравшейся в ту эпоху, можно сказать очень немного, то это позволяет компенсацию в сторону «couleur locale» [117] чисто исторического характера. До Валишевского я еще не добрался, но непременно последую Вашему указанию, большое спасибо. Об Андрее Разумовском я прочел многое в «Десятой симфонии», что доставило мне большое художественное наслаждение, особенно описание исполнения девятой симфонии Бетховена и разговор Разумовского с Дюпором.
Вчера ответил В. А. Александровой, ничего не изменив в Вашем тексте. Из ее письма я понял, что она желает прочесть несколько глав из моей книги, а не половину. Главы 3, от силы 4, я смогу ей выслать до окончательного решения издательства; на половину книги мне понадобится минимум полгода. Вряд ли я смогу «продержаться» столько без аванса со стороны издательства. Все свои «жизненные» вопросы я сейчас оставил в стороне, поэтому не предпринимаю почти ничего в музыкальной деятельности, где нужно было бы, теперь и не откладывая дело в долгий ящик, сделать «l’effort supreme»[118], т. е. давать концерт за концертом. Я получил приглашение играть публично в Bad-Ball, около Штутгарта, но еще не решился, что ответить.
В первом письме Александровой я написал, как Вы пометили, в скобках свое имя и отчество; на сей же раз я обратился к ней: «глубокоуважаемая», я, лично, нахожу, что «многоуважаемая» недостаточно вежливо для дамы.
