Нет.
Дальше будет получше. Народу прибавится. Бабы поедут на рынок.
Может, и нам лучше на рынок? Там вон сколько народу.
Это дело другое. Там нищие побираются.
А мы - не нищие разве?
Мы не нищие. Мы - артисты.
Бродячие музыканты?
Вот-вот. Но ты уж теперь подтягивай, ладно?
Ладно.
Если настроение будет.
Понял.
А я буду играть то, что и ты любишь.
Ладно.
Людям нравится, когда дети поют.
А у меня голос хороший?
Хороший. Вон и тот господин сказал, а он человек серьезный.
Который жвачку дал?
Да.
Жвачку господин дал какую-то особенную, которую можно было глотать, она была круглая, как конфета, мальчик не сказал отцу, что проглотил ее, сказал только потом, когда Тиби Карас стал кричать, мол, теперь у тебя рот с жопой склеится, операцию будут делать, и тогда ты помрешь. Отец дал ему выпить рюмку палинки, и ничего не склеилось.
Балога на железной дороге, где он раньше работал сцепщиком, стали звать после того как ногу ему искорежило между вагонами - Хромой Балог. Ногу надо было ампутировать, да он не дался, сказал, тогда ампутируйте лучше голову, вот отсюда. И показал откуда. Человек он был веселый, и до того, и после, хотя нога срослась совсем плохо, несколько операций ему сделали, пока не стало немного похоже на ногу, но работать он уже не мог, да и ходил еле-еле. Надо было еще раза два оперировать, чтобы ступня хоть как-то выровнялась, но у него уже всякая охота пропала к этому. Он и так после каждой операции неделями подушку грыз от боли, а тут сказал: все. Нога все равно нормальной не будет. К этому времени он и шутить разучился; повернуться в постели - было чистое мучение. Потом понемножку научился ходить - если можно это назвать ходьбой: чтобы шаг сделать, сначала надо дернуть плечом, потом, загребая рукой и кусая до крови губы, качнуться вперед, извиваясь всем телом, и перетащить увечную ногу. Зато - без всяких костылей, сказал он, счастливый, жене, на что та горько разрыдалась. Потому ему дали и группу, но радости от этого было мало, в сорокалетнем-то возрасте - кому инвалидность в радость? Со временем ходьба у него пошла лучше, вот только ступня, да и вся нога горела как на огне, и уставал он быстро. И все-таки придумал зарабатывать на жизнь гармошкой, потому что дома просто умирал от тоски. Но была и другая причина. Тебе что, противно со мной, спросил он однажды жену, а та сказала, да нет, что ты, и вообще она тут ни при чем, это же у него не получилось.
Ты все ж таки не такая, как раньше.
