В полдень Енё пошел в корчму, прочитал газеты; там уже было спокойно, он красовался в праздничной одежде, штаны и куртка Мики были ему почти впору, Енё даже побрился; народ над ним подсмеивался: чего это ты при параде-то, повеситься собрался, что ли? Но Енё на них внимания не обращал: сидел себе за чашкой кофе и ждал. Потом все же не выдержал, попросил полстопки водки, потому - рот от волнения пересох и вообще. После этого взял бутылку колы с собой, обозвал всех, как обычно, дураками и двинулся в путь. Уговор был такой: он позвонит с улицы в домофон, они выглянут и, если увидят, что он в норме, отпустят к нему мальчика. Что верно, то верно, иной раз Енё выглядел так, что даже Медард, пес из "Мушиной радости", принимался скулить и куда-нибудь прятался от него; но сейчас он и вправду был в норме, целый день почти не пил, и даже рука у него не дрожала, когда он на кнопку жал, только сердце билось чуть-чуть с перебоями, но это - дело не новое: у Енё, если он волнуется, всегда появляются эти сбои, ничего, выдержать можно.
Аранке, бывшей жене, он тоже купил подарок, какие-то дорогие духи, но вот чего он не думал, так это что жена сама спустится к нему с сыном с третьего этажа; но, в общем, он рад был, даже чуть не обнял ее, так был растроган, но она не позволила. Зайди, пожалуйста, сказала она Енё, держа мальчика за руку; тот улыбался, но как-то криво; хочу сказать тебе кое-что, продолжала жена. Видно было, что она нервничает. Енё подумал было, она в квартиру его пригласит, но нет, ничего подобного, они остановились на лестничной площадке. Красивая она была все же, и в целом, и все по отдельности: лицо, глаза, взгляд и эти мягко вьющиеся волосы на затылке; у сына на головке они вились так же мягко, и вообще он на нее был похож, и формой носа, и темными цыганскими тенями у глаз. Жена немного помолчала, словно чего-то ждала, глядя на Енё, потом заговорила.
Сердце, бывает, и у здорового человека иной раз пропустит один такт, зато потом застучит сильнее; вот и у Енё - так ахнуло после паузы, что у него даже голова мотнулась. Не может этого быть, сказал он без уверенности, чувствуя, что сейчас хорошо бы сознание потерять или чтобы случился инфаркт и он бы очнулся в больнице - или совсем не очнулся бы, никогда. Аранка, с трудом подбирая слова, сообщила ему, что Балаж - вовсе не его сын, а Габора, потому она и вышла за него. Так что насчет квартиры надо все заново обсудить; в конце концов, если Енё не отец Балажу, тот не может быть его наследником. С Габором они все обдумали, лучше, если ребенок тоже об этом узнает. Половина квартиры принадлежит Енё, это так, но они ему выплатят деньгами. За эту сумму он сможет купить жилье поменьше, где-нибудь в другом месте; а гараж ты освободи, и, пожалуйста, поскорей. И ребенку лучше, если оставишь его в покое... Енё смотрел на мальчика; тот отвернул голову, но все равно смотрел на него широко раскрытыми глазами, словно боялся его. Енё вдруг заметил, что жена плачет; он никак не мог сообразить, давно ли она ему объясняет, что она - всего лишь раз, один-единственный раз, потому и не хотела иметь больше детей, но никак не могла собраться с силами во всем признаться ему. Габор же ее все настойчивее уговаривал, особенно после того, как ребенок появился, ну что она могла поделать? Что? И этот засранец тебя прислал со мной говорить, у самого-то что, не хватило духу прийти, и: Енё ухватился за радиатор, голова у него шла кругом, и жарко было невыносимо, и впервые за долгое время он ясно почувствовал, что все видит и понимает. Все.
