В возрасте пятнадцати лет я сбежал, сбежал из вечного ада в объятия пьянящей свободы, но и та оказалась тюрьмой. Я влюбился… Влюбился до безумия, до дрожи, влюбился в дочь уважаемого чиновника, с самого начала понимая, что на конце этой необузданной страсти меня ждет лишь боль, очередные страдания и разбитое сердце. Мы оба знали финал своих чувств, но тогда, в те прекрасные моменты полного, безбрежного счастья, все страхи отходили на второй план. Санта шептала, что всегда будет рядом, что отец смилуется и позволит нам пожениться, что я уже достаточно настрадался и имею право на прекрасные годы своей жизни. Я не верил ей, не хотелось тешиться глупыми иллюзиями, строить воздушные замки и ожидать, когда все это разрушится. Всего шесть месяцев я по-настоящему жил: радовался каждому рассвету, благодарил Господа за еще один безмятежный день, бежал навстречу ночи, зная, что там меня ждет моя любимая и единственная роза. Конец нашей любви мы почувствовали сами: однажды, сидя на поляне и всматриваясь в лиловое небо, над нашими головами пролетел черный ворон с пронзительным криком. Наши сердца бешено забились в унисон, и я прошептал: «Скоро все закончится…». Санта только утвердительно кивнула: «Я знаю». Мы провели последние часы вместе, утопая в океане неземных наслаждений, а утром, попрощавшись, покинули место наших свиданий. Вечером ее не стало… Моя возлюбленная, поняв, что отцу уже все известно, сама покончила с собой, а мне оставила предсмертную записку: «Спасибо за самые прелестные полгода моей жизни. Спасибо за улыбку, за смех. Я умираю с этой вечной любовью в душе». Отец, Джемма, брат, мама, Санта… Мне не хотелось пересчитывать свои потери, но страшная цифра сама напрашивалась. И тогда я понял, что уже никогда не полюблю, будь – то родственная, дружеская, или же настоящая любовь. Все, врата в мое сердце со страшным скрипом закрылись. Я начал выживать, прибегая к ужасным методам: убивал, воровал, вступал в грязные секты, потом меня принял на службу Пеитон Патси. Мы выслеживали всех, кто был хоть как-то причастен к Мундибруну, похищали его молодых любовниц, служанок, и, поверь, я ничего не чувствовал, когда пытали невинную девушку, когда ей отрезали руки, ноги, грудь, мне было безразлично. Иногда я заключал перемирие с Ригззи Ли, да и с самым президентом редко, но удавалось найти общий язык, мы клялись, что больше не будем действовать друг против друга. Тогда, в день нашей первой встречи, я отвез тебя к той негодяйке только из-за шаткой договоренности. Понимаешь, я всегда думал, что буду таким: беспощадным, жестоким, холодным, думал, что в моем сердце вечно поселится ад, но ты… Ты все переворошила у меня внутри, заставила себя почувствовать таким, каким я был больше десяти лет назад, ты вновь распахнула в моей душе врата рая, и вновь научила любить. Твои прекрасные, нежные руки вытащили меня из трясины порока, и, заглядывая в эти великолепные голубые глаза, я поверил в прелесть окружающего мира. Теперь ты знаешь абсолютно все, – Шон медленно поднялся на подкашивающие ноги: – Если после этого все закончится, клянусь, я пойму тебя. Хочешь – уходи. Я слишком люблю тебя, чтобы отягощать твою жизнь своим никчемным, грязным присутствием.
