Лиин пристально посмотрел на девушку. Коренастая фигура, широкие скулы, темно-серые глаза под густыми бровями… Она не может быть даже отдаленным потомком гри. Но в ней есть Дар.
— Дядька говорит, что я вроде как чокнутая, — рассмеялась Лиска. — Неправильная. Слишком песни люблю, да по лесу бродить в одиночку. Говорит, меня лесной дух приворожил да испортил. Только не видела я того духа…
— Хочешь, научу приманивать хорошую погоду?
Лиска не поверила, расхохоталась. Куда ей? Она же — не Владыка. Просто умеет красоту видеть…
— А ты, фа, не зря из-под шкур вылез? Застынешь… Весенняя лихорадка — страшное дело! Дай-ка одеяло принесу…
— Постой! И что же ты сейчас слышишь?
— Земля просыпается. Проснется скоро… Совсем весна будет.
* * *
Этой ночью Лиин наконец-то и сам почувствовал свою землю. Промороженные до сердцевин деревья пока еще нежились в сонной истоме, дожидаясь, пока последние остатки льда в их жилах вскипят весенним соком. Заканчивалось время холода и мрака, оцепенение спадало, и днем земля жадно впитывала солнечное тепло. Солнца было так много, так что деревья не успевали за ночь вновь заледенеть и уснуть.
Здесь, на Буранном плато, земле нужно столько успеть: отцвести весенними цветами, взойти летним разнотравьем, осыпаться зрелыми семенами… Еще день или два — и взорвется лес буйством поспешной жизни.
Лиин не спал, разговаривал со своей землей, и она отвечал ему — звонким голоском Лиски.
А девушка, наработавшись за день, да еще хлебнув немного вина, беззаботно спала в теплом шатре. И снились ей теплые тучи, плывущие со стороны моря.
* * *
Начавшийся через пару дней дождь переждали в Тор-Тиите. Перевал остался позади, здесь уже обжитые места. Тор-Тиит — большое торговое село у того места, где от тракта отходит дорога к серебряным рудникам. До Саларкана — пара дней пути.
Однако после дождя ехать в санях было уже нельзя. Товары оставили на складе одного из купцов, караванщики разбрелись по знакомым. А Лиин со старшиной Донгором да Лиской взяли у трактирщика легкую коляску, запрягли в не вэльских рысаков и поспешили в город.
То ли потому, что Лиин наконец-то выспался в настоящей постели, то ли запасенные снадобья помогли, но лихорадка прошла, словно ее и не бывало…
«Камень и лед,
Дорога ведет.
Милая ждет,
Слезы льет.
Ой-тей-йот, Саларкан!
Между светом и тьмой,
Между тобой и мной,
Семь тысяч дорог,
Семь тысяч тревог.
Ой-Йон-лиг Саларкан!»
Голос Лиски переливается в весеннем воздухе, рассыпается серебряными звоном.
