— Должен.
Но пока холодная земля остается чужой. Как можно любить эти стылые камни, эти мрачные ели, застывшие в ледяном оцепенении?
Сначала Лиин радовался, но с каждым днем, прошедшим после выхода каравана из Герг-Гарта, нарастала тревога. Признает ли земля Владыку?
Когда-то здесь жили гри из северного клана, но после войны с Диу остались только карлики. До сих пор земля хранит память о той войне. Вон тот черный отрог — даже снег не удерживается на оплавленном граните. Похоже, здесь бушевало драконье пламя…
В Ольвене Лиин, чтобы узнать свое будущее, отыскал старую Майтиэль. Горная ведьма достала мешочек с рунами, вытащила три кости:
— Науд, Геба, Отхала… Ты станешь Владыкой холодной земли.
— Это — очевидно.
— Руны всегда показывают самый очевидный вариант.
— Мне нужен совет.
Старуха достала еще один желтоватый прямоугольник:
— Хаггалас. Ледяное зерно. Град убивает все живое, но на очистившейся земле вырастут новые побеги. Конец — это всегда начало чего-то нового.
— Умереть, чтобы жить, — пробормотал Лиин.
* * *
К полудню весеннее солнце превращает дорогу в траншею, наполненную битым льдом и талой водой. Лошади бегут медленнее, обозные коняшки вовсе переходят на шаг. Лиин видит, что его драгоценные «серые молнии» спотыкаются, скользят. Он останавливает карету, спрыгивает в грязное месиво, которым стала дорога. На бабках «детей ветра» — лохмотья окровавленной шкуры.
К гри подходит караванный старшина Донгор Отйонг. Необычно высокий для карлика, широкоплечий, кряжистый. Донгор — из бывших баронских дружинников. Надежный и рассудительный, сумевший выжить в доброй сотне стычек на границе с Диу. Барон Кон-Тор Хиусси так доверяет старику, что отправил будущего Владыку с последним зимним караваном, не дожидаясь, пока установятся летние дороги:
— Что такое, фа?
— Нужно сделать остановку.
Лиин обматывает конские бабки чистым холстом, смоченном в целебной настое, перетягивает поверх жесткой кожей. Обозный старшина вертит в руках влажную от лекарства тряпку, даже зачем-то нюхает:
— Много ли зелья осталось у высокочтимого фа?
Лиин протягивает бутыль. Старшина кричит что-то на старо-карзком, к ним подбегает давешний певец. Только теперь Мирлирин понимает, что безбородый карз — не мальчишка-подросток, а девушка. На ней мужская одежда, но из-под меховой шапки выбиваются каштановые косы.
— Это, Лиска, поглядь, что делает высокочтимый фа, и замотай коням ноги.
— Сделаю, дядько!
Девушка берет бутыль с настоем, бежит вдоль каравана, раздавая приказания возницам.
