Кристина очнулась, сидя на полу под подоконником, спиной к батарее. Холодильник все еще был открыт, и его свет в полумраке слепил глаза. На коленях девушки покоилась пустая эмалированная миска. Во рту был привкус сырого мясо, в голове приятная пустота и отрешенность от всего.
Она не помнила, как склонилась над тарелкой, как рука, точно не повинуясь ей, подцепила сырой кусок свинины и, не колеблясь, поднесла ко рту. Кристина впилась в него зубами, жадно откусывая, отрывая и глотая, почти не жуя, как голодный зверь. Голод и желание согнули ее пополам, опрокинули на колени, точно собаку, нависшую над своей миской. Прохладные сгустки входили в желудок легко и заполняли образовавшуюся алчущую дыру, вытесняли страх. Покончив с мясом, девушка принялась, точно животное, слизывать со дна посудины оставшийся сок. Так лакают звери, пришедшие на водопой в разгар убийственной засухи в африканской саванне. Они пьют не мутную протухшую воду, но саму жизнь.
Когда тарелка была чиста, Кристина устало выдохнула и привалилась спиной к батарее, где и нашла себя несколько минут спустя.
«Я… в порядке? Похоже на обморок», – девушка пощупала свой лоб, но жара не обнаружила.
Однако вместо этого она вдруг ощутила во рту вкус сырого мяса, кое-где между зубами застряли его недожеванные волокна. Кристина прикрыла глаза и откинула назад голову, прохладные пальцы легли на губы, точно предостерегая их от новых преступлений. В голове пронеслось.
«Что-то не так со мной. И со всем этим чертовым миром».
Ночь прошла, как в бреду. Девушка не поспевала за самой собой. Страницы формул и определений отпечатывались в раскаленном мозгу быстрее, чем рука успевала их перелистывать. Покончив с двумя запланированными предметами, Кристина почувствовала в себе силы взяться за остальные. Среди ворохов книг и тетрадей ее застал рассвет, затем будильник. Немного остудив голову в холодном душе, студентка оделась к выходу и направилась в университет.
Прохождение всех педагогов, кто только способен был поставить ей зачет, оказалось не сложнее начальных уровней в какой-нибудь детской компьютерной игре. Однако, уже покидая здание, девушка не ощущала радости или гордости за содеянное. Ее мучил страх. Тошнотворный ужас от того, что она, похоже, теперь не принадлежит самой себе.
«Так не должно быть. Алекс говорил, что я выбираю сторону сама, а выходит, что выбор за меня уже сделан. Это неправильно! Я должна бороться, нужно что-то придумать. Нужно найти способ остаться самой собой».
