– Ничего себе! А ты серьезно подошла к вопросу, да? – неловко усмехнулась Кристина. – Кто бы мог подумать, что ты так озаботишься из-за меня…
Ника замерла на полшаге и пораженно ответила:
– Ну а как иначе?! Простите, на минуточку – человек просто пропадает! Кто-то же должен был забить тревогу?! – затем, помолчав, добавила: – К тому же твое расставание с Германом и все эти ужасы, мистификации, которые ты до этого выдумывала. Девушка с твоего дня Рождения, найденная мертвой… Все это даже у пробитого оптимиста способно было создать ощущение мрачного предчувствия. Я запаниковала!
Кристина молча заварила им чай и поставила кружки на стол. Помедлив, спросила:
– Как давно ты знаешь, что мы расстались с Германом?
– Да почти сразу узнала, как это произошло.
– От Алекса, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Кристина, догадавшись.
– Да, от него. Я приходила сюда, ты знаешь? Искала тебя. Это было пару дней спустя. Когда ты уже не отвечала на звонки и прочее.
– И что же?
– Да ничего. Дверь мне открыл Герман. Мне показалось, что он был пьян, хотя точно не скажу. Но то, что он был жутко зол – однозначно. Сказал, что ты здесь больше не живешь. Съехала.
– И все? – поинтересовалась подруга. Она старалась выглядеть спокойной, но тело плохо ее слушалось. Спина была излишне прямой. Мышцы сами собой напряглись, образуя тугой корсет, словно готовый защищать от удара.
– Все.
Ника отпила чай и, не выдержав, спросила:
– Так что, в самом деле, у вас тут произошло?
Мысли Кристины лихорадочно метались где-то в глубине черепной коробки, не находя простого ответа на заданный вопрос. Надо всем этим, как неоновая вывеска, светилось красным «quietam tempore».
– Мы расстались, как ты и сказала. И это событие выбило меня из колеи. Но теперь я немного отошла и готова снова жить полной жизнью.
Кристина слабо улыбнулась, но почувствовала, что выглядит не воодушевленной, а жалкой, и потому просто поднесла к губам чашку и отпила чай.
Подруга все это время смотрела на нее, не отводя взгляда, скользила зрачками по лицу и плечам с какой-то птичьей пытливостью, и, наконец, изрекла:
– Я знаю тебя пусть не всю жизнь и даже не половину, но все же успела достаточно изучить. Ты никогда не пропадала на полтора месяца, никогда не скрывалась и не отмалчивалась. И ежу понятно, что произошло нечто необычное, раз уж ты, забыв обо всем, ушла в подполье. И я с места не сдвинусь, пока ты мне все не выложишь. Я слишком многое пережила и передумала, чтобы сейчас удовольствоваться твоими молчанками и отговорками.
