В конце концов, нередко бывало, что охотникам приходилось срываться с места и ехать в другие страны. Оказывалось потом, что где-то случались прорывы Границы, чудовища бесконтрольно выходили в наш мир. И с этим надо было бороться. Только вот те, кто направлял нас туда, не писали писем и не давали знаков, которые бы сразу понял человек.
Судьба, монстры её побери. И как бы ты не пытался её обойти, всё равно она окажется впереди. Потому что слишком мало сил одного-единственного человека, чтобы переломить то, что создавалось веками.
– Дубравка, а ещё…
– А ещё, дечко, ты мне привезёшь новый стол. И это не обсуждается.
Рассчитаться столом таки пришлось, а то нехорошо вышло бы. А во Львов я улетел через несколько дней, понимая, что оставаться в Ловране нет смысла. Я надеялся… очень надеялся, что дар медиума пробудится у Стаси намного быстрее, если её охотник будет рядом.
И… ошибся.
Дар медиума у Станиславы Грабар начал прорезаться только спустя пять лет.
* * *
Наше время
Стася была сама не своя.
Я всё это прекрасно видел. До ужаса хотелось подойти к ней, привлечь к себе, прижать, пряча в горячих объятиях. И даже если попытается сопротивляться и вырываться, то только крепче сжать кольцо рук, давая понять, что больше её никуда не отпущу.
А потом дождаться, когда в эту светловолосую голову придёт хоть капля разума, и почувствовать, как она медленно расслабляется и покоряется, принимая свою пару. И всё то, что вместе с ней теперь будет в её жизни.
Кулаки невольно сжимались и разжимались. Скулы сводило от желания оказаться как можно ближе к Стасе. Не получалось смотреть в окно, не получалось изучать программу маршрута, не привлекало даже кокетливое декольте моей соседки.
И пусть она оказалась весьма приятной девушкой, флиртовала, но не чересчур, будто чувствуя, когда нужно остановиться, меня всё равно интересовала только Стася.
Казалось, даже через половину автобуса я чувствовал запах её кожи и лёгкий аромат трав и хвои. А ещё пальцы ощущали призрачную шелковистость светлых прядей, отливавших на солнце платиной.
Дар медиума ещё дремал, но уже звал меня. Стася сама не подозревала, что пробуждение – дело нескольких недель. Пусть она понятия не имеет, что со всем этим делать, я уже буду рядом. За это время познакомимся как следует, постараюсь с ней подружиться, войти в доверие. Ведь даже незнакомым людям видно, что наш руководитель группы чертовски одинок. Она улыбается, отвечает на вопросы, беспокоится о каждом туристе, но в то же время в зелёных глазах лёд. И не тот, который получается от стремления от всех отделиться, стать особенной, а тот, что прячет боль и отчаяние.
