Господи, отвалите все от меня, вместе со своими дебильными воспоминаниями!
Мне отчаянно хотелось где — нибудь закрыться от них, от всех, не общаться с ними, не чувствовать, не слышать и не видеть их воспоминаний! А не отбиваться от постоянных обсессий видений!
Я сосредоточилась на музыке. Дождь, за окном автобуса,
ослабел. Он уже не так свирепствовал, и с города спала размытая, водяная пелена.
Я, с унылым видом, разглядывала мокрый асфальт за окном, залитые дождем стены домов, блестящие от воды ступеньки магазинов, аптек и кафешек.
Автобус снова остановился. Зашли новые люди.
Я перевела взгляд на лосёнка, что лежал на моих коленях. Я грустно улыбнулась игрушке, погладила его.
Тут кто — то внезапно сел, прямо передо мной.
Я подняла взгляд и во все глаза уставилась на Мирона.
Он сидел напротив меня, с мокрыми волосами, улыбающийся и довольный.
На его щеках, на лбу, на шее ещё блестели капли дождевой воды.
Я буквально оторопела, глядя на него во все глаза.
Все мысли испарились, я забыла, как говорить. Я могла только удивленно таращиться на него.
Он был вспотевший, запыхавшийся. Он явно, только что, быстро и долго бежал.
— Ты, так шустро попрощалась, — тяжело дыша, проговорил он. — что я не успел оставить тебе самое главное.
С этими словами он достал черный перманентный маркер и быстро написал что — то на своем мяче.
— Вот. Держи. — Он положил мяч мне на колени. — Позвони, когда решишь, что я не так уж плох для тебя.
Он подмигнул мне. Встал, быстро наклонился и, прежде, чем я успела что — то сделать, поцеловал меня в щёку, затем быстро выскочил из автобуса на остановку.
Автобус тут же, словно ждал этого момента, закрыл двери и тронулся.
Я совершенно шокированная и ошарашенная оглянулась вслед Мирону.
Его мяч чуть не упал у меня с колен, но я бережно удержала его, прижала к себе. Посмотрела на то, что написал Мирон.
Там были цифры. И его имя.
Телефон! Он написал мне свой телефон!
Меня сковало небольшое потрясение. Внутри заметалось беспокойство, стало не по себе. И в тоже время, чувствовалось нечто такое неуловимое, приятное, сладостное чувство, с легким привкусом вермута.
Всё оставшееся время до дома, я думала о Мироне, о том, что из всего этого может получиться, что будет дальше, что мне делать и что предпринять.
Пока я доехала домой, я несколько раз успела решиться позвонить ему и примерно столько же раз категорически отказаться от этой мысли.
Однако, когда я вышла из автобуса и направилась к дядиной автомастерской, где я жила, я вдруг поняла, насколько нелепо и подозрительно выгляжу с баскетбольным мячом (который, кстати был нелегким) и игрушечным лосем Мироном (надо будет подумать, оставить ли игрушке это имя).
