— Но, сказалъ Демея, хотя эти нападенія извнѣ, которымъ мы подвергаемся со стороны животныхъ, людей, со стороны всѣхъ элементовъ, — хотя они и образуютъ цѣлый ужасный каталогъ страданій, все-же они — ничто въ сравненіи съ тѣми страданіями, которыя возникаютъ внутри насъ, благодаря разстроенному состоянію нашего духа и тѣла. Сколько людей мучительно томятся въ болѣзняхъ! Послушайте патетическое перечисленіе этихъ болѣзней у великаго поэта:
"Нарывы, камни въ печени и спазмы,
Безумство буйное, тупая безучастность,
Томленіе сухотки, бредни лунатизма,
И дряхлость, и чума, вкругъ сѣющая гибель ..
Ужасны были корчи, стоны; безустанно
Отчаянье отъ ложа къ ложу пролетало,
И, надъ страдальцами стрѣлою потрясая,
Смерть медлила разить... они-же созерцали
Въ ней благо высшее, послѣднюю надежду."
(Мильтонъ, Потерянный рай, XI, 184 и слѣд.)
Душевныя разстройства, продолжалъ Демея, хотя и болѣе скрыты, однако, быть можетъ, не менѣе ужасны и мучительны. Раскаяніе, стыдъ, печаль, ярость, разочарованіе, боязнь, страхъ, подавленность, отчаяніе, — кому и когда удавалось прожить жизнь безъ жестокихъ нашествій со стороны этихъ тирановъ? Многіе-ли испытывали когда-либо болѣе пріятныя чувства? Трудъ и бѣдность, столь ненавистные каждому, являются вѣрнымъ удѣломъ наибольшаго числа людей; и тѣ немногія привилегированныя лица, которыя наслаждаются достаткомъ и богатствомъ, никогда не достигаютъ удовлетворенія, или-же истиннаго счастья. Всѣ жизненныя блага вмѣстѣ взятыя не сдѣлали-бы человѣка особенно счастливымъ, но всѣ бѣдствія вмѣстѣ взятыя могли-бы сдѣлать его истинно-несчастнымъ; любого-же изъ нихъ въ отдѣльности (а кто можетъ быть свободнымъ отъ всѣхъ бѣдствій?), мало того — часто даже отсутствія какого-нибудь блага (а кто можетъ обладать всѣми благами?) достаточно для того, чтобы сдѣлать жизнь нежелательной.
Еслибы какой-нибудь чужестранецъ внезапно былъ перенесенъ въ этотъ міръ, я показалъ-бы ему, въ качествѣ образчика жизненныхъ бѣдствій, — госпиталь, наполненный больными, тюрьму, набитую преступниками и должниками, поле сраженія, усѣянное трупами, флотъ, тонущій въ океанѣ, народъ, подавленный тираніей, изнемогающій отъ голода или отъ чумы. Для того-же, чтобы показать ему веселую сторону жизни и дать ему представленіе объ ея удовольствіяхъ, куда-бы я его повелъ? На балъ, въ оперу, ко двору? Да онъ-бы подумалъ, и вполнѣ правильно, что я только показалъ ему новый видъ несчастья и печали ..
