— Но мнѣ думается, сказалъ Демея, что еслибы міръ обладалъ свойствомъ произрастанія и могъ-бы сѣять сѣмена новыхъ міровъ въ безпредѣльный хаосъ, то эта сила была-бы еще добавочнымъ аргументомъ въ пользу преднамѣренности его Творца. Ибо откуда могло-бы произойти такое чудесное свойство, какъ не изъ преднамѣренности? И какимъ образомъ можетъ порядокъ произойти отъ чего-нибудь такого, что не сознаетъ того порядка, который оно сообщаетъ другому?
Тебѣ стоитъ только оглядѣться вокругъ, чтобы удовлетворительно рѣшить этотъ вопросъ, отвѣтилъ Филонъ; дерево сообщаетъ порядокъ и организацію порожденному имъ дереву, не зная объ этомъ порядкѣ; такъ-же поступаетъ животное по отношенію къ своему дѣтенышу, птица — по отношенію къ своему гнѣзду; и примѣры подобнаго рода даже болѣе часты въ мірѣ, чѣмъ такіе примѣры, гдѣ порядокъ имѣетъ своимъ источникомъ разумъ и изобрѣтательность. Говорить, что весь этотъ порядокъ въ животныхъ и растеніяхъ проистекаетъ въ концѣ концовъ изъ преднамѣренности, значитъ принимать за доказанное то, въ чемъ и состоитъ вопросъ; и это важное положеніе не можетъ быть удостовѣрено иначе, какъ при помощи апріорнаго доказательства какъ того, что порядокъ, по природѣ своей, неотдѣлимо связанъ съ мышленіемъ, такъ и того, что онъ ни самъ по себѣ, ни благодаря первичнымъ, неизвѣстнымъ причинамъ, никогда не можетъ принадлежать матеріи.
Но далѣе, Демея: выставляемое тобою возраженіе никоимъ образомъ не можетъ быть использовано Клеанѳомъ, если онъ не откажется отъ той защиты, которую онъ разъ уже выдвинулъ противъ одного изъ моихъ возраженій. Когда я спросилъ его о причинѣ того высшаго разума и интеллекта, къ которому онъ все сводитъ, онъ сказалъ мнѣ, что невозможность дать отвѣтъ на подобные вопросы никакъ не можетъ быть сочтена за возраженіе ни въ какомъ философскомъ изслѣдованіи. Мы должны гдѣ-нибудь остановиться, говоритъ онъ; человѣческимъ способностямъ навсегда останется недоступнымъ объясненіе послѣднихъ причинъ, или-же указаніе послѣднихъ связей любыхъ объектовъ. Достаточно, если тѣ нѣсколько шаговъ, которые намъ доступны, обоснованы опытомъ и наблюденіемъ. Но что произрастаніе и порожденіе, такъ-же какъ и разумъ, извѣстны намъ изъ опыта въ качествѣ принциповъ порядка въ природѣ — этого отрицать нельзя. И если я построю свою космогоническую систему на первыхъ принципахъ, а не на послѣднемъ, то это зависитъ отъ меня. Выборъ здѣсь, повидимому, совершенно произволенъ. А когда Клеанѳъ спрашиваетъ меня, какова причина моей великой способности произрастанія или порожденія, то я имѣю такое-же право спросить его о причинѣ его великаго принципа — разума; мы обоюдно рѣшились воздерживаться отъ такого рода вопросовъ и въ данномъ случаѣ именно въ его интересахъ — соблюдать это соглашеніе. Судя по нашему ограниченному и несовершенному опыту, порожденіе имѣетъ нѣкоторое преимущество передъ разумомъ: ибо мы ежедневно видимъ, что послѣдній вытекаетъ изъ перваго, а не первое изъ послѣдняго.
