— Но если не вкладывать всю душу, как тогда осуществить свою мечту?
К тому времени, когда она вдруг об этом спросила, я уже взялся за основное блюдо — телятину — и не сразу сообразил, что наш недавний разговор ещё продолжается.
— Душа душой, но тебя послушать — ты там страдаешь. А у тебя и с учёбой, и с подработкой забот хватает. Так и перегореть недолго, разве нет? Ты ведь начала играть в театре потому, что тебе это нравилось. А получились сплошные мучения.
Даже не знаю, говорил я так, чтобы её поддеть или, наоборот, чтобы сгладить сложившуюся неловкость. К нам наконец-то подошёл официант и налил красного вина сначала Рике, потом мне. Я заметил, что край моего бокала заляпан жиром и по сравнению с ним бокал Рики девственно-чист. Как-то по-разному мы едим, должно быть. Чтобы заглушить уколы стыда, я сделал большой глоток. А теперь надо улыбнуться.
— В общем, не лезь из кожи вон. Никакое дело не пойдёт, когда оно не в радость.
— Наш режиссёр как-то сказал, — бесстрастно произнесла Рика, медленно запивая мясо вином, — что он никогда в жизни не считал сцену местом, куда ты выходишь получить удовольствие и стать счастливым. И я разделяю его убеждения. Конечно, я рассчитываю зарабатывать актёрским ремеслом, но прежде всего моя игра должна быть убедительной для меня самой. Я хочу выразить себя. И если не лезть из кожи вон, этого не добиться. Мне кажется, в нашей труппе все так считают.
Игра, убедительная для меня самой. Выразить себя. Наша труппа. Наш режиссёр. Рука, залезшая мне в грудь, сжалась сильнее. Я припал к бокалу, надеясь, что вино смягчит эту ноющую боль. На языке осталась непривычная горечь.
«Водки бы», — подумал я, заливая в себя очередной глоток и всё ещё чувствуя жажду. А вслух сказал:
— То есть вы там дружно бьётесь за светлые идеалы.
Меня наконец прорвало на неприкрытый сарказм, и в глубине души я с грустью осознал, что день сегодня испорчен.
Рика, конечно же, впилась в меня взглядом:
— Знаешь, я сюда не ссориться пришла.
— Но напрашиваешься на ссору именно ты.
— Ни на что я не напрашиваюсь. И давай уже прекратим.
— Сам хотел предложить. В кои-то веки куда-то выбрались, а ты...
«А ты всё о том, что меня не касается», — этого я, конечно, сказать не мог и потому вновь потянулся за вином. Мяса мне уже совершенно не хотелось. А там ещё десерт. Проклятое комплексное меню, за всё уплачено.
— Что с тобой, Сё-тян? Хочешь что-то сказать — говори прямо!
— Да нечего мне сказать.
