— Хозяйка. Ларисой звать. А пацан ее, Айгаз, без вести пропал. Его отец места себе найти не может — плачет. Можно понять: жену похоронил, ребенка бандиты взяли. Наверняка будут теперь выкуп требовать. Откуда у него деньги, да?
— Вы, я смотрю, про всех все знаете. Где этого лесника найти можно?
— У сестры он своей живет. У Марьям. Прямо по этой улице четвертый дом направо. Мужики, сигаретами не богаты? Третий день стоим, доппая не получили.
Гера протянул лейтенанту целую пачку «Мальборо».
— Ух ты! — восхищенно произнес лейтенант, вскрывая целлофан. — Цивилизация!
— Идем к почте! — скомандовал Муха.
Разговаривая с Мухой по телефону, я соврал насчет истинной причины моего отказа ехать на поиски пропавшей без вести девицы. На самом деле после той стрельбы на улице я просто боялся за своих жен-шин. Кто знает, что завтра взбредет в голову какому-нибудь забредшему сюда пьяному уроду? А вдруг ему захочется «ради смеха» по окнам нашего дома пострелять? Моя Ольга умеет держать в руках и ружье, и даже автомат, но что в этом толку, если урод начнет палить первым?
«Нет, у нас в стране не скучно жить» — это я говорю каждый раз, когда происходит что-нибудь из ряда вон... Последний раз говорил это по поводу страшных терактов в Минводах.
Только человек расслабился, почувствовал некоторую стабильность, ощутил уверенность в завтрашнем дне, перестал психовать по поводу предыдущего «трагического испытания» — как хлоп! Опять что-нибудь взорвалось, утонуло, упало, загорелось, рухнуло, исчезло — в общем, для описания происходящего в России годятся глаголы только с негативной окраской.
Ольга у меня много книжек читает, как-никак педагог, вот и вычитала недавно в одной, что не только в русском, но и в других языках слов с негативной окраской, призванных отрицательно воздействовать на человека, намного больше, чем с нейтральной или положительной. Это, мол, языковой закон. Хорошенький закон! Не знаю, как в других странах, не жил, но по отношению к нашей он действует безотказно. В армии — только порог казармы переступил, на тебя уже матом орут, в учреждение пришел — то же самое, хоть и без мата, на работу устроился — получи для профилактики. Может, от языкового негатива, прущего из нас наружу, как та каша из волшебного горшочка, и происходит столько бед? Может, мы сами косвенно являемся виновниками многочисленных трагедий и преступлений?
Теория хоть куда, но как же нам, рожденным на этот свет Воинами, бороться со злом? Сюсюканьем, щебетанием? На самом деле слово — это не оружие и не мед. Оно всего лишь знак, который мы по-разному можем подать окружающим нас людям. Если я скажу американцу «пошел ты...» равнодушным тоном, да еще не подкреплю свое высказывание характерным жестом, он меня ни за что не поймет... Мы с парнями во время боевых операций понимаем друг друга безо всяких слов. Достаточно жеста, взгляда...
