, где его стали есть крысы. Испуганный, он дал обет постричься на Валааме. Так и сделал. В обители он был известен тем, что никогда и никто на нем улыбки не видал. "Постоянно, бывало, вздыхает…" Схимник Феоктист был иного закала. Он никогда не омывался, почему тело его было в язвах и распухшее. Ни язвы, ни недугов никогда не лечил и о них никому не говорил. Также и Серафим тела своего не обмывал. Вследствие этого от плеч и до пояса со спины его сошла вся кожа. Силой накладывали на его раны живительный пластырь, но, оставаясь один, схимник сдирал его. Вся келья его была пропитана тяжелым запахом, но когда он умер, и келья, и тело его "источали благоухание, а язвы его ран благолепно покрыла тонкая кожица". Еще интереснее, хотя и в том же роде, был о. Михаил. Он был в Соловках, любил уединенную жизнь, много лет провел в пустыне, истязая себя жестоко, носил ветхое рубище, пищу употреблял суровую; когда она загнивала и покрывалась плесенью, схимонах говаривал:
— Ничего, что попортилась, все равно, исполняет телесную нужду!
Этот тоже, перейдя на Валаам, келью занял крошечную, никогда не позволял ее мыть и сам не мылся. Духота у него была нестерпимая.
А то вот еще монах — Христа ради юродивый Антон Иванович. Этот так и являлся зимой и летом в одном рубище. Принимал все, что ему давали. Ел всякую гадость.
— Свинье все годится, я съем! — говорил он.
Иеромонах Никон, тот славился тем, что много лет подвизался в пещере, которую сам вырыл. Там с иноком поселились ужи, и он вместе с ними пребывал в вечной темноте, не озаряемой ни солнцем, ни луною.
Когда мы плыли из большого скита — направо вырастали громадные, серые скалы. Мох по ним цепляется до самой воды. Деревья едва держатся в трещинах. Осока книзу густая, обильная. Монастырю и она нужна. Как лед окрепнет, она над ним и остается. Ее косят на подстилку скоту. Уловы тут бывают большие. Пуда по полтора зараз попадет в невод, а то изредка и по десяти пудов выволакивают разной рыбы.
— Как богоносцы наши повелят, столько и рыбки попадет!..
Залив едва вздымался… Точно он дышал полною грудью, но медленно, ровно, спокойно.
Отсюда опять канал. Его порохом вырвали в сплошном граните, который приходилось бурить под водой. Наверху набросили мостик для проезжей дороги. Течение тут сильное, и оно быстро вынесло нас к обители…
— Ну, что, видели? — встретил меня отец Никандр.
— Видел!
— И удивлялись, поди? Сколь вы земель объехали, но Валаам — в лучшем виде!.. Схимников наших встретили? Красота духовная. И все от разных стран и народов… Иной раз сам человек не знает, что его в схиму обратит. В одном монастыре было: некий легкомысленник просфоры
