Журнал "Здоровье" №8 (80) 1961 | страница 13

Итак, мы готовились к переходу через Твиберский перевал и выжидали благоприятной погоды.

И вот мы медленно поднимаемся на перевал, вокруг ослепительно сияют вершины, вдали видна седловина перевала. Еще одно усилие, последний снежный гребень, и перевал пройден. Мы начали спуск.

Сначала снежники, еще ниже ледники, свободные от снега, по «им несутся стремительные ручьи. Первая ночевка после перевала была на лесной поляне, называемой «Южной палаткой». Развели костер, приготовили обед, и не успели еще как следует подкрепиться, как разразилась гроза, под шум которой мы и уснули в своих палатках.

На другой день мы продолжали движение вниз к теплу, к зелени, к морю. Дорога идет лесом, ее пересекают ручейки, стоят огромные пихты и ели, благоухает пышная южная растительность. Приятно и радостно, что удачно прошли перевал. Есть еще порох в пороховницах!

Четыре дня по горам, лотом на попутных автобусах. И вот море!

До свидания, горы! Мы не прощаемся с вами. Мы еще вернемся!

В походе мы подружились и продолжаем дружить. Мы будем встречаться, обсуждать планы будущих летних походов — это настоящий здоровый отдых.

Читатель, а разве вам не нравятся такие походы? Поедемте с нами!

Доктор технических наук С. В. Страхов

Единственное, на чем сходились все, кто изучал эту болезнь, было признание ее безнадежности. Все остальное вызывало споры. Ее даже называли по-разному: одни — псевдосклерозом, другие — болезнью Вестфаль-Штрюмпеля, третьи — прогрессивной лентикулярной дегенерацией.

Впрочем, как бы это ни называлось, для больного было одинаково страшно: человек становился совершенно беспомощным, теряя иногда не только физические силы, но и умственные способности.

Сильнее были эти расстройства или слабее, быстрее они развивались или медленнее, — исход был одинаково печален.

Порой болезнь с беспощадной настойчивостью выбирала свои жертвы в одной семье, поражая нескольких детей подряд. Англичанин Вильсон описал заболевание двоих братьев, голландец Геюктен — троих; в литературе зарегистрированы случаи, когда болело трое из четверых, четверо из шестерых.

Даже самые большие оптимисты не могли объяснить это случайностью. На заболевании лежала печать чего-то неотвратимого, как бы заранее предопределенного.

То, что родители больных чаще всего оказывались совершенно здоровыми, как будто бы не опровергало теории наследственности. Считалось, что отец и мать передают ребенку такие гены, которые в сочетании (именно в сочетании!) вызывают болезнь.