— Да. А ты знаешь, что с ней случилось восемь лет назад? Нет, ты этого не знаешь!
— Что же?
— У неё только одна грудь.
Молчание. Пит посмотрел озадаченно.
— Дело дрянь! — произнёс он.
— Она, конечно, не хочет, чтобы об этом кто-либо знал, — продолжил Теодор. — Но вы незнакомы, поэтому я могу тебе это сказать в виде исключения. Хочешь знать, почему я это делаю?
— Почему?
— Для этого есть две причины. Первая заключается в том, что она живёт уже восемь лет, и это доказательство того, что врачи сейчас могут бороться с раком. А вторая — что она сейчас охотно поменялась бы с кем-нибудь, у кого нет матки, чтобы иметь две груди. Вот об этом твоя Ингрид должна думать.
Пит молчал.
— И ты прежде всего, — добавил Теодор.
— Ты полагаешь, что я ни о чём другом не должен думать, кроме как об этом чёртовом раке? — спросил Пит.
— Нет, конечно, — охотно переменил тему Теодор. — В следующую субботу франкфуртцы останутся ни с чем.
— Ты так думаешь?
— Да.
— Ты знаешь, о них нельзя говорить так однозначно. Это самая своенравная команда Бундеслиги. Один раз они могут сыграть отвратительно, а потом сметают всех противников, как чемпионы мира.
— Но только не в следующую субботу, Пит.
Оба опять погрузились в футбол, общую для них тему, и отвлечь Пита можно было только этим. Теодор знал, с кем имеет дело. (Пит, конечно, тоже.)
— Почему ты в этом так уверен, Тео?
— Потому что я знаю, против кого они должны будут играть.
Пит вопросительно посмотрел на Теодора. Он был не в курсе, так как больница и связанные с этим переживания отвлекли его от программы Бундеслиги на некоторое время; это его сейчас не волновало.
— Ты ведь тоже знаешь это, Пит, — сказал Тео. — Не смотри на меня так.
— Если честно, то не знаю, Тео. Последние два-три дня я вообще об этом ничего не знаю. Они играют на чужом поле?
— Да.
— Где? Может в Мюнхене против баварцев?
— Нет, — ответил Тео и улыбнулся.
— Где же?
— В Кёльне.
Тео рассмеялся. Пит — тоже, и произнёс:
— Ты мошенник, Тео.
— Пит, — заверил его Тео, — ты можешь мне поверить. Я убеждён в том, что «Кёльн» выиграет.
— Тогда и «Шальке» выиграет, — отплатил ему Пит.
— Однозначно.
— Правда я не знаю, против кого они играют.
— Против «Баварии».
— Где? Дома или в Мюнхене?
— В Мюнхене.
Установилась напряжённая тишина и через некоторое время Пит произнёс:
— Теодор!
Редко, когда Пит называл своего друга «Теодором», и это указывало на серьёзность момента. То же самое означало, когда Бергер произносил не «Пит», а «Петер».
