Пастор не знал, что это: простое совпадение или за этим кроется какая-то тайна, но подсознательно чувствовал: не нужно Кросса посвящать в события, что произошли на площади. Сам он о них не мог знать, поскольку был без сознания. А вот пастор старался не пропустить ни единого слова. Этот молодой и весьма дерзкий господин, бросившийся поначалу и к девушке, и к Джону, едва не приказывал самому губернатору. Он тотчас вернулся в свою ложу, из которой минуту назад так резко вскочил, о чем-то на высоких тонах побеседовал с теми, кто там восседал, а площадь вся застыла в ожидании и недоумении: что же происходит? Через мгновение она вздрогнула, когда до нее донеслись чересчур громкие слова разгорячившегося господина: «Иначе тяжелая артиллерия моего фрегата камня на камне не оставит от вашего города!» Не удивительно, что после таких слов все сделали так, как того и требовал этот самоуверенный англичанин. Девушку, которая еще не успела прийти в себя, прямо на руках отнесли в дом губернатора, который был неподалеку, а Кросса, тоже бесчувственного, оттащили в небольшую тюрьму на окраину города, столкнули в проем дверей, закрыли их и повесили увесистый замок.
Святой отец все это видел потому, что пошел следом и проследил за всем. Это было не праздное лобопытство. К тому времени он успел несколько раз перечитать письмо и рассмотреть карту и убедился: без подсказки, которая откроет тайну этих многочисленных крестиков на карте, искать сокровища будет крайне сложно. Он вновь и вновь вспоминал о конверте, который остался в другой руке убитого лекаря и понимал, что хозяин дома рано или поздно должен был обнаружить и труп, и конверт вместе с ним. Но если раньше это пастору и в голову не приходило, то теперь он знал наверняка: слова старика относительно того, что «вся тайна в конверте», нужно было понимать буквально. А вдруг Джон не выбросил конверт и сохранил его? Или заглянул вовнутрь и теперь знает тайну клада?
Одним словом, спасая Кросса, пастор думал и о себе. Выгода была обоюдной, и святого отца поэтому не мучали никакие угрызения совести относительно того, что действовал он с корыстью. Тем более, и рисковал он немало. А вдруг часовой оказался бы расторопней его? И лежать бы сейчас пастору с простреленной головой в худшем случае, или сидеть вместе с Джоном в том же подземелье – в лучшем.
Откровенно говоря, пастору очень хотелось сейчас сказать Кроссу о той девушке на площади. Она была англичанкой, назвала его по имени, они наверняка были знакомы, если не сказать больше. Не зря же она лишилась чувств, подумав, что Джона казнили. Но если сейчас ему все рассказать, он наверняка махнет рукой на поиски золота, а, напротив, займется поисками этой девушки, а это грозит непредсказуемыми последствиями. Она ведь в руках того горячего господина, который грозился разорить город, видимо, из-за нее. Город! А что они с Джоном в данную минуту для него? Пока они бесправны, нечего и думать о сопротивлении кому-то, тем более, – этому уверенному в себе нахалу да и властям города и острова тоже. Ведь по большому счету для них Кросс беглый раб, да и пастор тоже подневольный человек у капитана Питта. Вот найдут они сокровища, станут богатыми и влиятельными людьми, тогда можно будет нанять хоть целую флотилию, приплыть на Мартинику и выручить эту темноволосую красавицу, коль она так горько убивалась за Джоном и он, возможно, точно так же будет убиваться за ней.
