– Нет.
Пастор вскочил на ноги и тут же склонился над Джоном.
– Вы шутите, мистер Кросс? Ну скажите, что вы разыгрываете меня!
– Да нет, не разыгрываю. У меня действительно его нет.
– Но ведь он непременно должен был оказаться в ваших руках! Неужели вы, покидая дом, не обошли комнаты и не обнаружили…
– Да, все это было, и был конверт, который я в память об отце клялся сохранить. Но после того меня и бросали в океан со связанными руками, замечу, в камзоле, в кармане которого лежал конверт, и секли хлыстами на плантациях и от этих ударов рассыпался в прах не только полустертый конверт, но и сам камзол…
– Господин Неужели мы потеряли нить?
– Думаю, что нет. Ведь не только вы, но и я помнил последние слова отца касаемо того, что «вся тайна в конверте» и конечно же у меня хватило ума изучить конверт, заглянуть вовнутрь.
– Ну и? Было там что? Говорите же!
– Да было. И хотя конверт пропал, но краткую и, как я уже тогда понимал, очень важную пометку, нанесенную прямо на внутреннюю сторону конверта, я запомнил и храню ее в памяти.
– Господи! Славься имя твое!
Пастор облегченно вздохнул, вознеся руки к небу, но тут же снова обратился к Джону:
– Так наш договор остается в силе?
– Да что же вы все золотом меряете, святой отец? Вы ведь уже спасли меня! Уже за само это я ваш должник и было бы просто бесчестно не выполнить вашу просьбу. Не буду кривить душой: мне отнюдь не безразлична эта история с кладом, тем более, если это богатство завещал отец. Но если честно, то это для меня сейчас не главное. В первую очередь нужно сквитаться с негодяем, предавшим короля и корону…
– Бог с вами, мистер Кросс! Все это будет, если мы выберемся из всех передряг. Все! Лежите здесь и никуда ни ногой! Я запомнил это место и вскоре вернусь сюда с лодкой. Отдыхайте. Что-что, а это вам сейчас эх как необходимо.
Джон остался лежать в зарослях, а пастор стремительно помчался вдоль берега по направлению к пристани. Сейчас он не сильно опасался быть замеченным. В случае чего: я человек с «Фунта удачи» и там подтвердят это. Ничего предосудительного я не совершал. Взятки, милые мои, с меня гладки. Это успокаивало, хотя и понимал, что могло случиться и так, что никто не стал бы прислушиваться к его доводам, а поступили бы с ним так, как, от себя добавим, поступили с Кроссом, в ответ на его заверения, что он капитан английского судна. Потому-то, когда пастор наконец добрался до места, где стоял на якоре «Фунт удачи», он облегченно вздохнул, прошептал молитву, зашел медленно в воду и поплыл к кораблю.
