– Муза… – Пьяная, наверное, была, но сказала, что ты измывалась над ней, как самая настоящая садистка…
– Ладно, я – дура необразованная, а теперь ещё и садистка…
– Стою в кроватке и ору. Заходит соседка, пытается успокоить, я показываю на голую попу и кричу: – кооовь! Кооовь! Это ты меня отлупила и ушла.
– Ты не можешь это помнить! Ты и слова-то такого ещё не знала!
– Потом уже соседка Ганна рассказала. Зачем ей выдумывать? А слово, видимо, знала, не в первый раз, значит.
– Нехорошо, несправедливо. Я ведь и песни тебе пела, и книжки читала.
– Пела ты, действительно, замечательно, я помню эти песни, а книжки я читала сама, как только научили.
– Я же и научила, ну, шлёпала иногда, когда нервы не выдерживали, да кто ж этого не делал? Ты сама не больно ласкова со мной была – папина дочка, вся в него. Одевала я тебя, как картинку, сама шить научилась. Купили новое пальто, отпустила тебя в детский сад – он через дорогу, совсем близко…
– Я помню! Вместо тротуаров – деревянные настилы, а между ними колея от грузовиков – глубокая, жидкая грязь. Мне почему-то очень интересно было идти задом наперёд. Настил на перекрёстке кончился и навзничь, спиной я в эту грязь и рухнула, пришла в детсад зарёванная.
– Та ещё была малышка! А болезни? То свинка, то ветрянка, то скарлатина!
– Да, тебе я обязана своим здоровьем. Но кроме того… Разве ты воспитывала меня, как девочку? Разве ты вообще воспитывала меня?
– Мы жили, как все. Никто про это не думал. После войны, какое счастье было – сыты, здоровы, уже хорошо!
– Нет-нет, не сваливай на всех. Было что-то ещё. Я боялась тебя. Ты выпускала меня на улицу и говорила: – Не смей ни к кому заходить в гости! Ты же знаешь, я вижу сквозь стены!
– А как ещё уберечь девочку в маленьком военном городке?
– У тебя на всё есть ответ! Но ведь все девочки этого городка не стали стервами! Значит, было ещё что-то? Почему я была так одинока? Почему, когда мне было страшно, я не могла уткнуться в единственно безопасное для ребёнка место: материнские тёплые колени?
– Может быть, я сама не знала, что это такое… Да и не до тебя было. Лёня хотел бросить меня. Я умоляла его… Он остался ради тебя. Но я никогда ничего тебе про это не скажу, это – наше личное… Но с тобой всё с самого начала было не просто. Не могу объяснить… Как будто не мой ребёнок, ничего общего, родного… только обязанность…
– Наверное, есть женщины, которым нельзя рожать девочек, они не способны их любить. Ещё в утробе я мешала тебе.
