Впрочем, возможно, Хагену только так показалось. Но, разумеется, плакать он не стал. Не из гордости: просто не мог. Не было сил. Ни на что.
Рабы на «Курочке», бывшие жители Сельхофа, поначалу обнадёживали друг друга, что весточка о гибели их хутора уже достигла столицы, что Арнгрим конунг уже наверняка собрал войско и двинулся вдогонку, что разбойников скоро настигнут, жестоко проучат, а потом, мол, мы все вернёмся на родные берега. То было неслыханное дело, чтобы викинги грабили так близко от Сторборга, и всем казалось, что это страшный сон. И Хаген тоже надеялся. Хотя и знал в сердце своём, что — нет, от конунга помощи не будет. И всё же до последнего мига чаял увидеть на виднокрае драконий нос. Но когда корабли вышли в открытое море, невольники поникли духом. Теперь стало не важно, послал ли Арнгрим конунг подмогу.
На китовой равнине следов не бывает. Как знать, куда двинется «Ястреб».
А «Ястреб» летел на восток. На парусах, полных западного ветра. Пересекал Северное море. Тогда Аслак Смола, бывший хусман, предположил, что дело скверное:
— Думается, нас везут на Эрсей.
Это никому не показалось хорошей новостью. Все в Стране Заливов были наслышаны о рынке рабов Эрвингарда на острове Эрсей. Если у бонда или этелинга невольник оставался человеком, хотя бы и поражённым в правах, и косо смотрели на тех хозяев, кто забавы ради измывался над рабами, то в иных странах и нравы были иными. В Эрвингарде для пленника начинался страшный Эстервег — Путь на Восток. И кончалась жизнь. Ибо говорили сведущие люди, что в Кериме и землях за ним спрос на белокурых рабов, а особо — рабынь, куда как велик, а вот участь невольника на Востоке мало чем отлична от участи узников Хель, Страны Мёртвых, и легче лишь тем, что мучения не длятся до конца времён.
Потому все пленники с ужасом ожидали конца морского пути.
Но когда, после трёх недель скитаний по волнам, ветер утих, в обречённых сердцах вновь забрезжил свет надежды. Благословенный штиль распахнул над морем синее осеннее небо. Проклятый штиль заставил Атли связать корабли канатами и пересадить часть рабов на вёсла.
Вызвался и Хаген. Ему даже сперва протянули весло, но вожак не просто так звался Ястребом. У него был зоркий глаз и прекрасная память.
— Желаешь причаститься гребного труда и вернуть свободу? — презрительно склонив голову набок, Атли осмотрел юношу, прощупал мышцы на руках. — Этого не будет! Больно ты хлипок, чтобы сидеть за веслом. И я не забыл, откуда у тебя этот шрам, маленький ублюдок. Не надо было купаться без спросу. Хоть полсотни марок я за тебя выручу.
