— Но ведь мы нынче говорим как раз на языке хлордов, на Скельде, а своё Изначальное наречие забыли, — не сдавался Альвар, — они не столь скверны, как можно подумать.
— Они ещё хуже, — гневно бросил Свалльвинд, — и ещё неизвестно, кто кого научил говорить!
— Погодите, любезные родичи, — встрял Исвальд, становясь между ними, — сдаётся мне, я чего-то не знаю о своём милом брате! Ты, никак, влюбился в дочь Арнкеля, с которым мы торгуем?
— Так уж вышло, — пожал плечами Альвар.
— Ну ты и болван, — засмеялся Исвальд, — то дело позорное — овец покрывать.
— Не надо так говорить, сын мой, — неожиданно вступился за младшего отец, — наверное, не зря в «Поучениях Высокого» сказано:
За любовь презирать
никто никогда
прочих не должен;
часто и мудрый
разум от страсти утратит,
то дураку невдомёк.
Не стоит судить
иного за то,
что с каждым случится;
станет глупцом,
кто мудрым прослыл,
— Только что с того проку, — угрюмо повторил Свалльвинд.
Альвар молчал несколько мгновений, катая на языке вино из меха и растворённые в нём слова, затем задумчиво произнёс:
— А может, и будет прок. Двинем белую ладью на левом фланге.
Родичи нахмурились: отец — недоверчиво, брат — настороженно.
— Думается мне, что этот Балин многовато о себе возомнил, — Альвар подошёл к столу, на котором стояла доска для игры в тэфли, и начал двигать фигурки, выстраивая многоходовую партию, — вот у него есть Крака-вёльва, — взял чёрного советника и поставил так, что белый король оказался под боем, — а вот у нас есть, например, Фьялар-лагеман, — и закрыл короля белым советником, — и ещё есть пространство для отступления. А у него нет, чёрный король заперт собственным народом, и вот мы выводим ладью. Теперь чёрный король под боем, отступать ему некуда, прикрыться нечем: skák ok mát[23].
— Хм, — многозначительно высказался Свалльвинд. А Исвальд спросил, теребя кончик бороды:
— Откуда ладья?
— Из Боргасфьорда, — улыбнулся Альвар. И продолжил, — Балин полагает, сидя у себя во Вратах Грома, что он неуязвим, но если банда викингов с севера высадится где-нибудь на северо-западном побережье, хотя бы в Мовефьорде, пройдёт через Громовой Утёс и разграбит Хлоргатт… Как думаете, родичи, качнётся под ним престол?
Исвальд и Свалльвинд переглянулись. Затем испытующе поглядели на Альвара. Младший полез в кисет на трубкой, молча улыбаясь.
— Ты мне на ухо скажи, — побледнев от гнева, прошептал отец, — а то я глуховат стал и плохо понимаю. Хочешь запустить чужаков, северян, паскудных вердов, к нам в подземелья? Раскрыть им тайный проход к нашим сокровищам?! Чтобы они там грабили и оскверняли чертоги наших соплеменников!? И всё от того, что тебе…
