Сгорбив плечи, опустив голову так, что подбородок почти касался груди, она приняла самую покорную позу, на которую только была способна.
Вместо тумака, Хейдер — который, как она знала по быстрому описанию Джеффа, был бетой прайда — повернул голову и рявкнул:
— Нечего пялиться, вы, любопытные кошки. Возвращайтесь в свои комнаты.
К смущению Арабеллы, она оказалась объектом пристального внимания более чем полудюжины женских лиц.
— Мы слышали выстрел, — сказала одна из них.
— Кто это? — спросила другая.
— Кто впустил внутрь собаку?
Хейдер подвинулся, чтобы ещё больше заблокировать дверной проем, его мощное тело служило ширмой, за которой можно было спрятаться.
— Не ваше дело, кто она такая. Что касается того, что вы услышали, это было просто недоразумение. А теперь кыш, пока я не сказал Арику, что вы заскучали и желаете заняться кое-какими делами на кухне. Я слышал, посудомоечная машина снова сломалась.
Эта угроза заставила толпу рассеяться, всех, кроме беты, который вошел в квартиру и пинком захлопнул дверь.
Зрители разошлись? Это не предвещало ничего хорошего.
Чтобы дать себе пространство, Арабелла сделала несколько шагов назад, но он не собирался оставлять ей место для маневра. Хейдер щелкнул предохранителем пистолета, засунул его за пояс своих облегающих джинсов и направился к ней, пристально глядя на нее своими золотистыми глазами.
И пугающе.
Во второй раз она не могла не обратить внимания на его внешность, на этот раз разглядывая гораздо пристальнее. Высокий, намного выше её пяти футов и трех дюймов роста, и крупный, намного шире, чем её пухлое тело шестнадцатого размера. Пончики, возможно, не решали проблем мира, но они давали передышку.
Она с трудом сглотнула, когда пугающий взгляд его янтарных глаз впился в нее и не отпускал. Это шокировало её, потрясло и всколыхнуло все чувства, рожденные совсем не страхом.
«Только, если я не боюсь своего влечения к нему».
Он казался диким и небрежно красивым со своими длинными взъерошенными волосами светло-каштанового оттенка. Вид мускулов, обтянутых облегающей белой футболкой, отвлекал её, но именно его губы, чувственные губы, плотно сжатые, вызвали у нее странную мысль: интересно, смягчаются ли они, когда он целует.
Какая странная идея пришла ей в голову про человека, который, казалось, готов был её придушить.
Он продолжал впечатляюще хмуриться, и она насторожилась. От этого он только сильнее свел брови, но вместо того, чтобы ударить, прорычал:
