— Мачо — это оскорбление, — холодновато ответила Марианна, но увидев обиженный взгляд подруги, смягчилась: — Я молчу, потому что не о чем рассказывать да и… неприятно мне, понимаешь?
— Стокгольмский синдром? — протянула Анечка.
Марианна лишь головой покачала — какой еще синдром! Они ведь с Энрике до похищения познакомились, да и не так уж и долго был он ее охранником. Воспоминания о том времени в Ронде и Севилье ранили, заставляли сердце болезненно сжиматься, появлялась странная боль в подреберье, словно ее кто ножом туда пырнул. Вот бы забыть все! Но нет — слышится сквозь время и расстояние стон гитары, плеск речной волны, шелест листьев, летящих по набережным, низкий голос Энрике, шепчущий о любви и страсти… видятся его черные глаза, его узкое смуглое лицо с четкими линиями бровей, его острые скулы… его волосы, небрежено собранные в хвост на затылке — он редко носил такую прическу, но Марианне нравилось, так Альмавива еще больше походил на Антонио Бандераса, которого девушка с детства обожала.
Как забыть, если любишь? Как простить, если к этому чувству примешиваются еще и обида со злостью?
— Мне кажется, ты очень сильно изменилась, — сказала Анечка, ничуть не обидевшись на молчаливость и холодность подруги. — Но я не сержусь, что ты такая… ты всегда была странной, я привыкла к тебе. А сейчас… сейчас я понимаю, что ты просто сходишь с ума от своей любви и себя же проклинаешь, что прогнала этого испанца. Ведь так? Признай это, и станет легче.
Марианна заметила, что на них посматривают — в офисе все уже знали о ее приключениях, правда, она так и не поняла, откуда распространились слухи. И сейчас коллегам было весьма любопытно узнать все из первых рук, но они явно не решались посреди рабочего дня окружать Марианну, приставая с расспросами. Анечка же сейчас крутилась рядом, пока она собирала вещи, на правах лучшей подруги.
— Если я это признаю, то мне придется что-то с этим делать, — пробормотала Воронцова, перебирая ящики стола, чтобы освободить их для своей преемницы — кандидатуру нового переводчика уже нашли и одобрили, он скоро должен будет занять это стол, и почему-то Марианне было грустно. Она любила свою работу. Но сейчас они с матерью поедут в Испанию — нужно вступать в права наследования и с помощью поверенных деда пытаться сообразить, что делать с внезапно свалившимся на них состоянием. Воронцова надеялась лишь на то, что рядом не окажется мошенников или тех, кто желал бы поживиться за чужой счет, как ее кузина.
