Ей нельзя его больше любить. Сказка кончилась, началась жестокая реальность.
— О чем? — скептично протянула Марианна, откладывая книгу и садясь.
Он устроился у ее ног, протянул руку, чтобы погладить по бедру, но когда девушка резко дернулась, отодвигаясь, замер.
— О том, как нам быть дальше.
— Может, ты все же поможешь мне вернуться домой? — она изо всех сил пыталась сдержать слезы — никогда не думала, что будет так скучать по семье и даже… даже по работе! Мечта об отдыхе обернулась настоящим кошмаром, не хотелось больше ни часа находиться в этой стране. Пленение разрушило все иллюзии, страх убил желание ездить по городкам Испании. Марианне теперь везде мерещилась загадочная сеньора, которая приказала похитить ее.
— Я же говорил — не могу! Пока не могу.
Он печально опустил голову, и длинные пряди его волос скользнули по смуглой щеке. На миг ей даже стало жаль его, но девушка усилием воли прогнала эту жалость. Он обманул ее. Он знакомился с ней, зная все про это проклятое наследство. Он знакомился с ней, зная, что будет ее очаровывать и соблазнять. И нет ему прощения.
Почему же так хочется прикоснуться к его щеке, пробежаться пальцами по коже, заправить эту черную прядь волос за ухо, а потом приподнять подбородок Энрике, чтобы утонуть в черном омуте цыганских глаз?
Потому что ты влюбленная идиотка, одернула себя Марианна. И ведешь себя, как будто он последний мужчина на земле.
— Но я клянусь, — зашептал он горячо, вскинув голову, — клянусь, что сделаю все для того, чтобы ты была в безопасности, пока мы не разберемся, кто тебя выкрал! Клянусь, что никогда больше не произнесут мои губы и слова неправды! Клянусь, что буду тебя всю жизнь любить и защищать!
— Я тебе не верю, — Марианна горько усмехнулась и все же провела ладонью по его щеке.
— Но я же вижу, что ты меня любишь, — слова срывались с его губ поспешно, словно он боялся, что она не захочет его слушать, что закроется окончательно. — И твоя любовь дает мне шанс. Я сделаю все, чтобы доказать тебе свои чувства… И свою верность.
— Обманщик и лицемер, — почти нежно сказала Марианна, — не зря первая достопримечательность, которую ты мне показал, была могилой Дон Жуана. Ты такой же как он — ищущий острых ощущений, живущий на грани, не умеющий быть верным. Ты ветер, Энрике, просто ветер, который летает сам по себе. Как можно верить ветру?
— Если бы ты только знала, как мне жаль…
— Ты бы доверился снова тому, кто однажды предал? — спросила она тихо, и закуталась в плед, словно этим пыталась закрыться от его взглядов. Они были опасными — страстные, раздевающие. Ей показалось, что она обнажена — так он смотрел, обжигая.
