Две трети наших с ним занятий он вдалбливал в меня традиции и устои Амасканцев. Зачем? Я не понимала.
Учитель Лем, несомненно, был фанатом традиций. Его бесконечные рассказы о том, как должна вести себя Амасканка в различных жизненных ситуациях навевали скуку. Все это я слушала в пол уха, ибо как нужно вести себя на совете правящих кланов, мне, если честно, было без разницы.
Затем я слушала истории, смысл которых сводился к одному, Амасканцы — классные мужики. Это продолжалось изо дня в день.
Однажды я не выдержала.
— Учитель Лем, то, что у вас патриархат, я уже поняла.
Если бы взглядом можно было убить, то я бы умерла.
После той фразы, он решил сменить тактику.
Уж лучше бы продолжал рассказывать истории…
Но он решил перейти к практике.
Сто пятьдесят видов сервировки для царя-короля, заместителя царя-короля, заместителя-заместителя царя-короля и так до конюхов.
В моей голове все перемешалось. На каждую ситуацию у Амасканцев был обряд и церемония.
Даже удивительно, что обряды «Воссоединение» и «Единение» у них оказались такими простыми.
Но больше всего на этих уроках я ненавидела пуфы. Да! Те самые пуфы! Каждый день я садилась и вставала при помощи Трая. На мой вопрос, почему я сижу на этих недоразумениях, мерзкий старик ответил:
— Такова традиция, — и ехидно улыбнулся. Да, кто бы сомневался!
И вот наступил день, когда на урок я пришла в традиционном платье и с ожерельем на шее.
Учитель Лем склонился в поклоне.
Вот он мой звездный час! Мне даже показалось, что я услышала, как поют Ангелы.
— Лика, сегодня вы прекрасны, как никогда, — расплылся в улыбке старик. Ответ, так и рвался с языка, но я решила не портить настроение, а подыграть ему. Я поклонилась. Амасканец расцвел.
— Учитель Лем, не могли бы Вы объяснить мне, почему у женщины ожерелье, — я пальцами дотронулась до своей шеи, — а у мужчин браслет?
— Конечно, — кивнул старик, — одежда закрывает запястья женщин.
Действительно. Все просто.
Может быть, я зря постоянно ищу вторую сторону медали. Может действительно, все вот так просто. И нет никакого второго дна и зазеркалья? И мне стоит принять их культуру такой, какая она есть?
Однажды, незадолго до окончания урока, к учителю зашла Нула. Она вернула ему какую-то шкатулку, и Лем удалился в смежную комнату, что бы отнести ее.
Мы поприветствовали друг друга. Взгляд Нулы задержался на моей шее.
— Поздравляю, — она поклонилась. — Я так рада за Трая. Мальчик заслуживает счастья. Он мне, как сын.
