Для Адриса день начинался на удивление спокойно. Лекарь уже привык, что вместо петушиных криков или солнечных лучей его будили стуки в дверь, просьбы, а иногда и ругань нуждающихся в помощи. Посетители могли прийти и ночью, что такое крепкий и здоровый сон Адрис помнил не слишком хорошо. Но не жаловался. Никогда. Его могли незаслуженно оскорбить и обвинить в ошибке, когда он делал все возможное, чтобы помочь, не считаться с его потребностями и желаниями, заявляя, что лекарь не имеет права жить для себя, но Адрис не обращал внимания на пустые разговоры. Он просто шел и делал свое дело. Потому что более всего на свете дорожил человеческой жизнью.
Горожане любили Адриса. Незамужние девушки столицы и близлежащих деревень готовы были с любым пустяком бежать к нему не только ради избавления от хвори. Всеми возможными способами они старались заполучить сердце Адриса. Он был еще молод, хорош собой, высок и статен, умен, вежлив и обходителен со всеми. Никто и никогда не видел его рассерженным или злобным. Баратор отзывался об Адрисе, как о лучшем, потому и единственном своем ученике. Старик говорил, сдвигая мохнатые брови: «Зачем создавать что-то хуже уже созданного. Я горжусь Адрисом и собой. Я подарил Аборну замечательного врача. А себе — равного соперника».
Долгое время оставалось не понятно, почему, собрав в себе столько достоинств, Адрис оставался не женатым. Свою тайну он открыл лишь учителю, когда за чашкой горячего травяного чая, Баратор вывел его на откровенный разговор. Адрис ответил тогда: «Лекарь должен уделять внимание каждому. Делить его поровну, не задумываясь, мужчина перед тобой или женщина. Он должен любить всякого встречного, будь то нищий или бродяга. А семья, это, по сути, темница. Может, самая желанная и любимая, но камера».
Но с тех пор прошло больше года…
Когда перевалило за полдень, а никто так и не появился, Адрис позволил себе расслабиться и заняться любимым делом — приготовлением лекарств. Он отдыхал, когда, напевая под нос, перетирал пестиком в ступке семена и травы, смешивал, раскладывал или разливал их в баночки и бутылочки. И вот зеленые стебельки пустили сок и, под отточенными движениями пестика превратились в кашицу. Адрис уже приготовился добавить в нее порцию лепестков, как неожиданный резкий, агрессивный стук раздался у порога. Адрис поднял голову, оглянулся на входную дверь, и та, словно почувствовав внимание, но, не дожидаясь приглашения, распахнулась.
