Вместо нежного девичьего личика перед Дагроном поплыло изображение внутренней отделки какого-то тесного помещения со светящимися стенами. Лишь увидев зарешеченное оконце, встроенное в дверцу, Даг понял, что видит перед собой карету, в которой похитители увезли его жену. Изображение в зеркале моргнуло, и в нем вновь появилось лицо Златы.
— Даг, муж мой! — услышал он дорогой голос. — Мы с Алисой заперты в карете, которая увозит нас на северо-восток, в сторону Зерафири. Думаю, меня похитил принц Максон. Не знаю, что делать, но обещаю вести себя осторожно. Главное — знай: я уехала не по своей воле и постараюсь сбежать при первом же удобном случае! Надеюсь, мы еще свидимся, Даг…
— Мы обязательно встретимся, Злата! — поклялся медленно гаснущему изображению магистр Дагрон. — Если понадобится — я свою жизнь отдам, чтобы освободить тебя!
Он понимал, что девушка не услышит его слов, но ему важно было произнести эту клятву.
Не прошло и часа, как двое самых влиятельных мужчин королевства Барбуерри — не считая самого короля — наняли упряжку лучших ездовых животных, уселись в саму легкую быстроходную карету и под покровом тьмы промчались по ночным улицам Сан-Сайда. Догнать принца Максона шансов у них не было: его высочество воспользовался второй парой прибывших с ним зеброящеров. Но это лишь подстегивало нетерпение и гнев эльфа и огненного воина, готовых сразиться хоть с целой армией за свою жену.
7. Живет моя отрада
«Живет моя отра-а-ада в высо-оком те-ерему, а в терем тот высокий нет хода никому!» — во всю глотку горланила Воскобойникова, намыливаясь губкой, из которой пышными шапками выступала ароматная пена. Злата, как и всегда, безбожно фальшивила — но в этот раз данный факт смущал ее намного меньше обычного. В конце концов, никто ведь не заставлял принца Максона похищать ее и увозить в Зерафири. А раз уж увез — пусть терпит!
Правда, принца пока поблизости не наблюдалось: сэт Стилгрон, доставивший пленницу к месту заключения, предупредил девушку, что его высочество соблаговолит явиться к вечеру и надеется на совместную трапезу.
«Ах, он на совместную трапезу надеется?! — бушевала в душе Воскобойникова. — Ну, я ему устрою трапезу! Вот пусть только обозначит яснее свои намерения, а то пока не понятно, зачем я ему понадобилась. И тогда я придумаю, как быть!»
А пока, заточенная в трехэтажной башне со светящимися стенами, Злата смывала с себя дорожную пыль и усталость. Рядом с просторной ванной стояла невысокая тумба, а на ней — серебряная шкатулка с откинутой крышкой. Да-да! За неимением других собеседников общительная Воскобойникова разговаривала со своим зеркальцем. Благо, артефакт был вполне себе разумным и, несмотря на ворчливый нрав, хозяйке симпатизировал и помогал чем мог.
