О господи! Забила на своего психа, развернула свою грязную шапку и нашла надпись, оставленную маминым подчерком. Щёки обдало жаром от стыда, и вот теперь действительно захотелось разреветься по непонятной причине. И я заплакала, прижимая к лицу пахнущий канализацией бумбон. Пропустила момент, когда Юра перебрался в кузов снял с себя куртку и принялся меня раздевать, нашептывая что-то успокаивающее и то и дело гладя меня по волосам.
— Ты что делаешь? — шмыгнула носом и уставилась на парня, которые уже стаскивал с меня рукава и придерживал подбородком свои варежки.
— Я тебе молнию на пуховике испортил. Ты замёрзнешь. Мою куртку возьми, я пока машину прикурю, отвезу в ремонт твою куртку и встречу тебя после экзамена. Пашка нормальный, ты на него не кидайся с ручками или линейками, хорошо?
Не нашла в себе сил спорить. Он уже всё решил, а мне от этого стало так приятно. Появился какой-то чёткий план на вечер. Позволила Юре укутать меня. Он же остался только в своём свитере и варежках с красноватым следом от ручки на шее. Всё-таки я царапнула я его.
— Я постоянно забываю, что люди в Москве совсем не привыкли к внезапной помощи. Я с тобой ещё легко отделался, — ласково улыбнулся Юра и надел на меня свою шапку.
— Извини меня, пожалуйста. Я не хотела, правда… Не привыкла я тут к таким добрым парням.
— Не извиняйся, ты теперь моя должница. Я даже рад, что всё так вышло, мне очень нужен эльф-помощник на праздники.
Угроза не испугала. Парень говорил какими забавными метафорами, но если я действительно сдам свои хвосты сегодня, то помогу ему.
Юра открыл для меня пассажирскую дверь темно-синей мазды и даже ремнем заботливо пристегнул.
— Паш, ты её не обижай, ладно? Она мой волонтёр и очень нужна мне сегодня живой.
— Девушка тебе нужна, Юрец, а не вот это всё, — знакомый моего психа кивнул на маршрутку.
— Разберемся, ни пуха тебе, Надя. Буду за тебя кулачки держать, — он смешно потряс своими вернувшимися на место варежками, а потом захлопнул дверь и помахал нам уже с улицы.
— К черту, — пробормотала себе под нос.
— Добрый он парень, — вполголоса сказал мой водитель с лёгким сожалением. — Слишком добрый для этого мира.
Повернулась к нему и сдвинула на макушку колючую шапку. В ней в салоне стало жарковато.
Уж не знаю, как там на счёт доброты, но этот Юра явно необычный утренний незнакомец. Свалился, как снег на голову и усадил в машину к…
— Павел Константинович? — я таращилась на своего преподавателя по практической грамматике и медленно сползала с пассажирского кресла.
