Это сейчас я понимаю, что поцелуй был из жалости, и та долгожданная ласка оказалась для меня невыносимо горькой, потому что стала первой и единственной. Тони целовал меня слишком нежно и осторожно, а я нетерпеливо ускоряла его, боясь, что не успею получить по максимуму от этого момента, знала, что он вот-вот отстранится, и все будет кончено. Нашей многолетней дружбе придет конец, потому что целовать сестричку неправильно. Пусть и названную.
Чертова память. Мои ноздри до сих пор щекочет запах яблочного освежителя воздуха для салона, смешанный с запахом Тони. Кондиционер для белья, дезодорант, аромат его тела. Все чувства стали острее, даже розовато-оранжевый свет заходящего солнца превратился в нестерпимо яркое сияние, ослепившее меня и заставляющее закрыть глаза. Но я не хотела их закрывать. Должна была насмотреться, запечатлеть тот миг. Я люблю! Люблю его! Мое сердце кричало об этом, а руки пытались прижать Энтони ближе, чтобы ощутить его крепкую грудь своей, передать этот безумный импульс, заразить им парня. Пальцы жадно перебирали золотистые пряди, удивительно мягкие на ощупь. Второй рукой забралась ему под футболку и коснулась твердого живота, такого горячего, что собственная кожа показалась мне ледяной. Отогреться, впитать это тепло, стать кем-то большим чем девочкой по соседству. На какую-то долю секунды даже поверила, что у меня получится. Но моя холодная ладонь подействовала на Тони отрезвляюще. Он резко убрал руку и, все еще не отрываясь от моих губ, пробормотал:
— И чего это ты задумала, Хиз?
— Хочу тебя, — томно выдохнула даже не задумываясь, и парень рассмеялся.
Это было не зло или с издевкой. Тони на такое неспособен. Тот смех был защитной реакцией в повисшей в салоне атмосфере неловкости.
— Хизер. Хизер, — он повторял мое имя тоном учителя, уличившего студентку в списывании.
Молчала, стараясь снова не расплакаться и сохранить лицо. Не хватало еще одного жалостливого взгляда.
— Кое у кого сегодня потрясение. Тебя чуть не изнасиловали, и ты чудом спаслась. Это выброс гормонов. Давай не будем сейчас пороть горячку, окей?
— Это не горячка, Тони! Разве, ты не понимаешь?
Он нахмурился, а глаза из ласковых светло карих стали непроницаемо темными.
— Гектор мне голову оторвет, если я тебя хоть пальцем трону.
— Значит, все дело только в моем старшем брате? Я поговорю с ним. Я же не маленькая девочка, в самом деле, он поймет, — тараторила, цепляясь за любую надежду, не понимая, что Энтони всего лишь не может послать меня открытым текстом.
