Резко выдергиваю одну руку из цепкого захвата широкой ладони в кожаной митенке и срываю с головы шлем. Хочется верить, что со стороны мои телодвижения выглядят хоть немного, но эффектно.
— Какого черта ты решил нас угробить? — ору, повернув голову назад.
Филипп внимательно следит за дорогой, чуть прищурившись. Надеюсь, он морщится не из-за того, что страдает близорукостью — только подслеповатого водителя не хватало. Как будто, мало мне сегодня неприятностей.
— Зачем шлем сняла? — спрашивает, слегка вывернув в сторону руль, и мы заворачиваем в какой-то двор. Он оказывается сквозным, и мотоцикл через мгновение снова выезжает на дорогу.
— Почему ты так быстро едешь? — не унимаюсь, будто кто меня в бок иголкой тычет. — Мне и перелома хватает, к чему еще и сотрясение?
— Шлем надень и не будет никакого сотрясения, птичка, — ухмыляется нагло и самоуверенно, продолжая следить за дорогой. Наверное, он привык со своими байкершами так по-хамски обращаться, но я ему не они.
— Хватит меня птичкой называть! Нашёлся тут альбатрос, — моему возмущению нет предела. Да что этот бритоголовый дрыщ себе позволяет?
— Ну, ты и потешная, — Филипп уже откровенно смеется надо мной, не переставая при этом бойко лавировать в пробке, где нужно сбавляя скорость, а где и прибавляя до опасного максимума. — Потерпи меня еще немного, мы уже почти доехали.
Тяжело вздыхаю и перед тем, как отвернуться, на мгновение задерживаю взгляд на его лице. У Филиппа высокие скулы, чуть раскосые карие глаза, прямой нос и красиво очерченные губы с вечно блуждающей на них наглой ухмылкой. Чуть дольше, чем следует, задерживаю на них взгляд. Хочется ли мне их коснуться? Нет, конечно же, но они красивые, будто нарисованные.
— А почему ты сам не в шлеме? — почему мне это вообще должно быть интересно? Кто меня за язык вечно тянет?
— Потому что у меня один шлем, — снова эта усмешка, от которой мне немного не по себе. Не могу понять, что кроется за ней. — И я, как дурак, как распоследний рыцарь предложил его даме, а она не хочет носить. Безобразие! Это разбивает мне сердце!
— Придурок, — шиплю, резко отвернувшись.
Я бы еще много о чем могла ему рассказать, но вдруг чувствую, что мотоцикл замедляет ход.
— Приехали, — Филипп паркуется возле одноэтажного слегка обветшалого здания, над входом в которое большими буквами значится: "Травматология". Порываюсь слезть, но куда мне, если моя нога совсем отказывается работать?
— Только не дергайся, птичка, и не ори, а то брошу тебя здесь — будешь ползком к больнице двигаться.
