— Это у тебя юмор такой, да? — с деланным сочувствием скосилась на Вилаара. — Книги вот могу пересказать, дома текст проверишь, а вот то, что ты сейчас попросил — это не ко мне. Из нас двоих маг — ты.
— Филис, — угрожающе прошипел скарис. — Если я говорю, что ты это можешь, то у тебя нет оснований мне не доверять!
— Да, что ты говоришь! — моему изумлению не было предела. — Ты обманом надел на меня ошейник, а потом ещё и добил амулетом полной привязки. И после этого я должна тебе доверять? Не много ли хочешь?
— Я могу приказать, — рыкнул Вилаар, а его алые глаза в темноте слегка засветились, осторожно намекая на далёкое от миролюбивости настроение мага.
— И чего ты этим добьёшься? — вяло отмахнулась от реплики хозяина, он отдаёт Приказ без предупреждения, а значит, вряд ли сделает это сейчас.
— Значит так, ящерица, — пламя в глазах мужчины разгорелось ярче и этот вид мне уже не понравился. — Я в курсе, что не являюсь вызвавшим тебя и не могу использовать твою силу независимо от твоего желания, но мне сейчас нужна твоя помощь.
А? У меня второй раз за всё время общения с ним упала челюсть, а ведь прошли ещё только сутки. Что дальше-то будет? Странно согрело душу его признание в том, что он не сможет пользоваться моей силой, да и Ретаар не мог из-за разницы стихий, но слова Вилаара странно ободрили. Значит, я останусь собой и не буду подопытным зомби для мага — это не может не радовать.
— Филис, пожалуйста, — лан определённо решил меня добить, проявив несвойственную скарисам вежливость в отношении слуг. — Чем скорее найдут убийцу или убийц, тем яснее станет их цель и выплывет артефакт, за которым они охотятся. Я сомневаюсь, что за пять лет никто не узнал о тебе, если Ретаар понимал кого создал.
— Я не умею, Вилаар, — давно забытая и засыпанная обидами и болью совесть, шевельнулась в душе и царапнула изнутри.
— Что? — маг взглянул на меня с откровенным удивлением на лице, сделавшим его черты чуть резче.
— Я знаю только как пользоваться порталами в огне, прятаться в пламени и пару фокусов с огненными плевками, — опустив взгляд, принялась рассматривать торчащий из-за выреза в тунике мужчины серебряный медальон с первой буквой его имени, покрытый вязью с вставками драгоценных камней и символами его рода — охранный амулет, даруемый родителями при рождении первенцу. В полумраке почти ничего не было видно, но общие черты амулета легко угадывались и при столь тусклом свете, падающем сквозь неплотно задёрнутые и чудом уцелевшие шторы.
