— Стой! Да стой же! — С какой-то бесшабашной веселостью воскликнул воин. — Ты, друг Митрофанушка, погоди. Эт кого он отчего спас?
— Пожар случился у моего зятька в доме. Так этот малой с ватагой ребятишек на подмогу прибегли. Тонька-то, дурища, в рев, девчонку в доме со страху позабыла, на мужа понадеялась, только старших прихватила. А этот герой в пылающий дом ринулся, обмотав голову мокрой рубахой. Ну а назад никак — все уже плохо было — ну и сиганул малец с такой верхотуры. У меня хоть один глаз здоров, но все видел, как раз к дому подъезжал… Как малец ноги не поломал? Чуть сердце у старика не разорвалось, когда с дитем по земле он прокатился. Удержал ее, в обожженных-то руках.
— Лихо, — кивнул Скворуш, окинув Матвея взглядом, — ты, отец, погоди-ка. Постой еще немного. Мне этот герой самому нужен. Покатался, парень? И хватит. Слезай, с телеги-то.
— Я-то постою, — прогудел старый кузнец, — мне ужо спешить ни к чему. Мехи и без меня теперь раздувают, и молот начал мою руку забывать.
— Ой ли? — Усмехнулся Скворуш, глянув на правую руку возницы, на которой бугрящиеся мускулы сквозь тонкую рубаху видны были. И снова перевел взгляд на упрямо застывшего мальчишку, — тебе говорю, малец, прыгай обратно. Домой сегодня не поедешь.
— Поеду. — Горло мгновенно пересохло, и Матвей едва выговорил это. Перечить взрослым не привык, а тут воин, русин.
— Неужто погостить не хочешь? — хмыкнул Сашко.
— Не хочу, — соврал Матвей, внутренне сжавшись.
Митрофан к разговору прислушивался, поглядывал с любопытством здоровым глазом. Второй и правда не видел, веком закрыт был, но из-под лохматых седых бровей это не сразу заметно было.
— Уговаривать тебя у меня времени нет, но тут вот какое дело, — Скворуш перестал ухмыляться, оглянулся, словно проверял, не слышит ли кто, и заговорил чуть тише, — Миколе вроде вестовой тож нужон был. Емубы такого смельчака как ты… Пойдешь ежели позовет?
Сердце в груди мальчика больно трепыхнулось, словно стрелой пронзенное. В глазах на мгновение поплыло все. Он открыл рот что-то сказать, но голоса не было. Опустил глаза, чтобы скрыть отчаянную радость. Вот оно! Сжал со страшной силой навершие кинжала, так что пальцы заболели, вздохнул несколько раз глубоко. На глаза попался мешок с лекарствами отца Филарета. Радость мгновенно заволокло тучей, зато говорить смог.
— Не могу, — хрипло произнес он, поднимая на Скворуша потемневшие глаза, — мне лекарство надо домой отнести.
