— Доброе утро. — Взгляд Соболя методично скользнул по телу Перри. Все в нем дрожало от возбуждения, было ярко-оранжевым и острым. Запах одержимости.
Гесс мельком взглянул на Перри, потом скрестил руки на груди и уставился себе под ноги.
Перри пошатнулся. Краем глаза он заметил, что синяки, покрывшие его руки и грудь, потемнели до темно-фиолетового цвета.
У стражей, стоявших у двери, были пистолеты, оглушающие дубинки, наручники. Они были готовы наброситься при малейшем движении.
Он почувствовал, как его рот приподнялся в изумлении. Что, по их мнению, он собирался делать? Коготь сейчас смог бы лучше сражаться, чем он, но, очевидно, у него была репутация. Стражи выглядели… испуганными, от них несло страхом.
— Ты уже на ногах, — сказал Соболь. — Я удивлен.
И Перри тоже. Теперь, когда он встал на ноги, от лекарств, которые ему давали, ему стало дурно. Теплая слюна хлынула ему в рот. Он был примерно в пяти секундах от того, чтобы его вывернуло на пол.
— У тебя руки чешутся? — спросил он, выигрывая время. Ему нужно было прийти в себя.
Соболь улыбнулся.
— Очень.
Гесс откашлялся. Его поза, выражение лица — все в нем казалось незапоминающимся. Тривиальным.
— Мы сейчас отведем тебя к Угольку, — сказал он. — Он очень расстроен с тех пор, как очнулся. Он беспокоится о тебе, как и другие твои друзья.
Перри подумал об Арии. Если бы он не увидел ее ночью, это замечание потрясло бы его.
— Ты сможешь избежать их страданий… и своих тоже, если согласишься, — продолжал Гесс. — Уголек должен согласиться. Он нуждается в исцелении, ему надо набраться сил. И он должен согласиться провести нас через эту стену. Убеди его, Перегрин, или ни у кого из нас нет шансов.
Соболь молчал, пока Гесс говорил, его поза была расслаблена, глаза полуоткрыты. Он глумился над Гессом, позволив ему контролировать эту часть процесса.
Теперь губы Соболя изогнулись в улыбке.
— Отведите его, — приказал он людям у двери.
Перри отвели в комнату напротив, где Уголек забился в угол. Он был похож на только что вылупившегося птенца, свернувшийся калачиком, с непокрытой головой и широко раскрытыми, испуганными глазами.
Как только Перри вошел внутрь, Уголек вскочил на ноги и метнулся через комнату. Он бросился на грудь Перри.
— Мне так жаль. Извини меня. Прости, — говорил он сквозь рыдания. — Я не знаю, что делать. Что бы я ни делал, ты будешь ненавидеть меня.
— Дайте нам минуту. — Перри отвернулся от Гесса и Соболя, прикрывая Уголька спиной. Он сам не понимал, пытается ли он защитить Уголька или скрыть собственную неуверенность. В любом случае, это было не для их глаз. — Мы никуда не сбежим. Просто дайте нам немного побыть наедине.
