— Я начала с правильного.
Гесс уставился на свои руки. Она знала, что он воображает, как может вырезать Соболя. Ей нужно было убедить его, но она должна была быть осторожной. Страх перед Соболем глубоко проник в ее душу, но Гесса нельзя было недооценивать.
Гесс поднял голову.
— Я хочу, чтобы мой сын поехал со мной. Я хочу, чтобы ты помогла убедить его в этом.
Ария покачала головой.
— На этот раз вы должны мне помочь. А не наоборот. Это ваш шанс сделать правильный выбор.
— Мне придется. — Гесс встал и подошел к двери, останавливаясь там. — У меня нет никаких иллюзий. Я знаю, каким человеком является Соболь. Но я также знаю, что он не переходит мне дорогу. Он нуждается во мне, или он никуда не идет.
— Вы нужны ему, как еда.
Нехорошо так говорить, она зашла слишком далеко.
Гесс напрягся, втягивая воздух. Затем он повернулся к ней спиной и ушел.
Позже, когда Сорен храпел на противоположной койке, Ария рассказала Рокоту все. Она начала с того, что сделали с Перри.
Рокот сел и прижал костяшки пальцев к глазам. Прошло несколько долгих минут, но он не произнес ни слова.
Наблюдая за ним, Ария вспомнила о днях после смерти Лив.
Она уже подумывала о том, чтобы не говорить об этом Рокоту. Неужели ему действительно нужно было услышать, что тот же самый человек, который убил Лив, пытал его лучшего друга? Но ей нужно было поговорить с ним. Ей нужно было выпустить часть своего гнева, иначе ее разум взорвется. И они были хороши в этом, она и Рокот. У них была практика обмениваться тем, что их тревожит.
Она сама нарушила молчание, рассказав Рокоту о Лоране, и это вернуло его к ней. Он подошел к ней и взял ее за руку. Он был осторожен. Он нежно сжал ее пальцы.
— Как ты? — спросил он.
Она знала, что он спрашивает не о ее раненой руке.
— Как будто я наконец-то получила то, что всегда хотела, но это не то, чего я на самом деле хотела.
Рокот кивнул, как будто это имело смысл, и вытянул ноги перед собой.
— Перри и я, — сказал он через некоторое время, — ни одному из нас не повезло с родителями.
Ария пристально посмотрела на него. Она заметила, что он тоже смотрит на нее краем глаза.
Она мало что знала о прошлом Рокота, учитывая, насколько они были близки. Когда ему было восемь лет, он пришел в Поток с бабушкой, голодный и бездомный, со стертыми подошвами ботинок. Судя по тому, как Рокот всегда говорил, именно с этого момента началась его жизнь. До этого дня он никогда ни о чем не упоминал… до сих пор.
— Моя мать не была самой моногамной из женщин. Я почти ничего не помню о ней, кроме этого. Что делает нас очень разными, учитывая, что Лив… единственная девушка, с которой я когда-либо был, и собирался быть… Я хотел, чтобы она была… — Он прикусил нижнюю губу, на мгновение погрузившись в свои мысли. — Мне была нужна только она.
