До этого момента она не боялась его. Теперь она поняла, какой наивной была. Лоран проявил к ней необычный интерес, когда увидел ее в первый раз. Она чувствовала его присутствие, потому что чувствовала его интерес к ней. Она перевела взгляд с двери на него, страх превратил ее в камень и лишил дара речи.
Лоран выругался, увидев ее реакцию.
— Небеса! Нет. — Он схватил ее за руку, понизив голос. — Держи рот на замке и никому ни слова об этом не говори. Ни слова, Ария. Поняла?
Затем он втолкнул ее в комнату.
Где она нашла Перри.
Он лежал на узкой койке на боку, то ли спал, то ли был без сознания. Голый, если не считать простыни, натянутой до пояса. Белые полотенца были сложены на полу возле кровати. Даже в тусклом свете она могла сказать, что они были испачканы кровью.
Ее ноги дрожали, когда она подошла ближе, охваченная онемением, когда увидела его состояние.
Его руки всегда были мускулистыми. Теперь они раздулись. Опухшие от фиолетовых и красных пятен, покрывавших его кожу. Синяки расползлись по его груди и животу. Почти через каждый дюйм его тела.
За всю свою жизнь ее сердце никогда так не болело.
Никогда.
Рядом с ней тихо заговорил Лоран.
— Я думал предупредить тебя. Я не мог решить, помогло бы это или сделало бы все еще сложнее. Ожидается, что он полностью восстановится. Так сказали врачи.
Она повернулась к нему, ярость вспыхнула в каждой клеточке ее тела.
— Это ты сделал?
— Нет, — сказал он, отшатнувшись. — Я этого не делал, — он двинулся к двери. — У тебя есть десять минут. Ни секундой дольше.
Когда он ушел, Ария опустилась на колени у кровати. Она перевела взгляд на руки Перри, и ей пришлось проглотить подступившую к горлу желчь.
Она всегда любила его руки. Форма каждого сустава была твердой и сильной, словно железо удерживало их вместе, а не кость. Теперь она не видела ничего, кроме распухшей плоти. Его кожа была неестественно гладкой, контуры суставов исчезли, как и линии, которые делали его узнаваемым.
Странно, но его лицо осталось нетронутым. Его губы потрескались, а щетина на подбородке казалась темнее на фоне бледной кожи, коричневой вместо светлой.
Его нос был совершенно, нормально, красиво изогнут.
Она наклонилась ближе, боясь прикоснуться к нему, но нуждаясь в близости.
— Перри… — прошептала она.
Он открыл глаза, медленно моргнул, глядя на нее.
— Это ты?
Она сглотнула.
— Да… это я.
Он посмотрел на дверь и обратно, затем начал подниматься.
— Как ты… — он замер и издал горловой звук, словно сдерживая кашель.
