— Просто отпусти меня.
Рокот отпустил ее, и она резко повернулась, переводя взгляд с его лица на лицо Сорена, видя их беспокойство и страх, и внезапно слезы полились из ее глаз.
Она обвела взглядом маленькую камеру. Ей нужно было уйти от них. Не имея лучшего выбора, она забралась на верхнюю койку и свернулась калачиком так близко к стене, как только могла, пытаясь сдержать рыдания, которые разрывали ее изнутри.
Внизу Сорен сказал:
— Посторонний, сделай что-нибудь.
— Ты что, слепой? — ответил Рокот. — Я пытался.
— Ну, продолжай пытаться! Я не могу с этим смириться.
Она почувствовала, как прогнулся матрас.
— Ария… — Рука Рокота легла ей на плечо, но она напряглась и отодвинулась.
Она слишком сильно плакала, чтобы говорить, и если бы он прикоснулся к ней, то понял бы, что она ненавидит его прямо сейчас. Она ненавидела всех. Уголька, за то, что попал в плен. Маму — за то, что умерла. Отца — за то, что он был всего лишь плодом ее воображения. Лив, потому что мысль о ней заставляла Арию страдать еще сильнее.
Почему так трудно было собрать вместе людей, которых она любила, и сохранить их в безопасности? Почему она не может просто проснуться и провести день, один день, не убегая, не сражаясь и не теряя кого-то?
Но больше всего она ненавидела себя за свою слабость.
Рыдание ничему не поможет, но она не могла остановиться. Ее глаза все еще были полны слез. Рукав у нее был мокрый. Как и ее волосы. Как и тонкий матрас. Она все ждала, чтобы это прекратилось, но слезы продолжали литься.
Она не знала, сколько времени прошло, когда она услышала слова Сорена.
— Это чуть не убило меня, — сказал он.
Она затихла, и он, должно быть, решил, что она спит.
Рокот ничего не ответил.
— Ты собираешься есть? — спросил Сорен.
Должно быть, принесли еду. Она даже не заметила этого.
— Нет. Я не собираюсь есть, — ответ Рокота был ледяным, каждое слово — удар.
— Я тоже, — сказал Сорен. — Но выглядит не так уж плохо.
— Всем этим заправляет твой отец. Разве у тебя не должно быть отдельной комнаты где-нибудь?
— Как скажешь, Посторонний.
Когда тишина затянулась, Ария закрыла свои опухшие глаза. Какой смысл был во всех их жертвах и борьбе? Зачем бороться за Ясное Небо, если Поселенцы и Посторонние собираются только рвать друг другу глотки?
Она подумала о Потоке и о группе из Грезы в пещере. Наблюдает ли Ива, как Калеб делает свои наброски? Узнали ли Риф и Шестерка подробности операции от Юпитера? Или они грызлись и рычали друг на друга, как Сорен и Рокот?
