Покрутившись у факелов и изучив коридор, я нашла в настенной трещине обрывок ткани. Поспешно заворачивая за угол, некто зацепился полой, скорее всего, плаща за острые выступы у краев трещины… И зацепился неслучайно, не по неосторожности. Я бережно расправила находку. Молчун вопросительно поднял на меня глаза.
— Кровь, — тихо заметила я, рассмотрев лоскуток. — Ткань шерстяная, плотная, значит, дело было в Снежную луну, и насквозь пропитана кровью… Человек ранен, и он… — я прислушалась к ощущению остаточного магического тепла. — Он — светлые сумерки. Монета, вероятно, его же.
Я присела, сняла перчатку и провела рукой по полу у стены. Вздохнула и покачала головой. Нет, слишком много времени прошло, земля давно поглотила следы. Я сунула лоскуток в поясной карман к монете. Попадутся новые знаки — может, получится восстановить ход событий. Уж больно интересна ситуация.
Маги никогда не делили хранилища ни с кем. А темные были самыми недоверчивыми и за собственные секреты перегрызали глотки даже себе подобным, уничтожая опустошенные тайники — стирая их с лица мира, не оставляя даже намека на существование. И должна сложиться из ряда вон выходящая ситуация, чтобы тайник, который пользовался темный, уцелел и сохранил следы.
Дальше мы с Молчуном продвигались медленно, обшаривая каждый клочок земли и стен. Внутреннее ощущение опасности помалкивало, да и заклятья поиска, на которые я не скупилась, не находили ничего странного и опасного. Коридор, виляющий от угла к углу, был на удивление «чистым» — ни препятствий, ни ловушек, ни загадок, ни знаков. И мне это не нравилось. Я с подозрением хмурилась на факелы, но те невинно лучились четырьмя видами магии. Начиная от входа в хранилище — свет, светлые сумерки, темные сумерки, тьма и снова свет… Даже их порядок ни разу не изменился.
Башенка Второго, о которой я успела подзабыть, упала мне на голову. Я завернула за очередной угол и едва успела отшатнуться в сторону, когда башенка просвистела в опасной близости от моего лица и оказалась в пасти Молчуна. Пес, подпрыгнув, изловил ее налету и, виляя хвостом, положил добычу к моим ногам. Улыбнувшись, я потрепала его по ушам и подобрала башенку с пола. Осторожно сдула с острых граней пыль, спрятала ее в поясной карман и подняла голову, изучая любопытную картину.
Сквозь потолочные трещины просачивались потоки силы всех цветов заката. Сияющие красные, золотые, розовые и оранжевые лучи плетьми вьющегося винограда расползались по потолку, опутывая второй путь в хранилище. Некто умный, не мудрствуя лукаво, пробил землю у подножия скалы одним заклятьем, и я даже знаю, каким: трещины напоминали паутину, чей рисунок был разорван четко по центру — там, где щепотью складывались пальцы.
