— Внимательно тебя слушаю.
Обернулась, сжав кулаки и мысленно уговаривая себя успокоиться и не делать глупостей, о которых потом непременно пожалею.
— Зачем ты выслал из дворца Дитера? — в лоб спросила у него.
— Дитера? — уточнил он.
— Дитера Ольери, — добавила я, хотя отлично знала, что этого не требуется.
Он играет. Этот проклятый Валкот вновь играл моей жизнью, заставляя нервничать и совершать ошибки.
— Ах, Ольери. А в чем дело?
— Валкот, — прорычала я, послав в бездну последние остатки терпения. — Ты чего добиваешься?
— Ничего. Господин Ольери был отстранен за ненадлежащее исполнение своих обязанностей.
Еще и издевается!
— Дитер один из лучших искрящих, — заметила я.
И ведь не солгала. Так и было.
— Его не было на посту несколько часов.
— Перерыв на сон?
— По правилам он должен был сообщить, где находится, чтоб с ким всегда можно было связаться. Вчера вечером в течение пары часов он был недоступен.
— Он был со мной, — совершенно не смущаясь, ответила я.
— Знаю, но это прямое нарушение. Не стоит смешивать личное и работу.
— Правда? — Наиграно всплеснула я руками. — Надо же какая ответственность! — и уже зло добавила: — Тогда объясни мне, Валкот, почему тебе можно смешивать личное, а нам нельзя?!
— С чего вдруг такая мысль?
Ничем эту статую не проймешь. Я тут вся кипю… или киплю… в общем, держусь из последних сил, а он стоит как статуя и просто смотрит. Как и шесть лет назад. Ему бы еще снисходительную улыбку добавить и можно будет с чистой совестью ударить.
Нет, правильно я сделала, что сбежала. Мы слишком разные. Слишком противоположные. Такое не притягивается, а еще сильнее отталкивается.
— Ты видел нас вчера.
Проняло все-таки. По крайней мере желваки на его скулах я отследить успела.
— А ты думаешь, я буду смотреть на твои похождения? — вдруг поинтересовался он.
— Знаешь в чем самая прелесть? — оскалилась я, скрестив руки на груди. — Что ты для меня никто. Совсем. Просто кусочек прошлого. И ты не имеешь никакого права отчитывать меня и учить жизни. Никто не имеет права.
— Ты Одетт Корвил.
— Да, я Одетт Корвил, мне двадцать три. А ты… ты просто друг моего брата и все. Не знаю, что ты там себе придумал, но все закончилось шесть лет назад. Точка поставлена и не надо это бередить.
— Ты меня пытаешься убедить или себя?
О, Великие, как же он сильно меня раздражает.
— Оставь меня в покое, Валкот. По-хорошему прошу.
— Не могу, — ответил тот, продолжая буравить странным, опасным взглядом.
Но меня не проняло. Даже наоборот. Я вдруг успокоилась.
