Я ничего не ответила, решив не развивать эту тему. Пусть Морозов и вовсе не был моим женихом, но ворошить свежую, ещё незажившую рану, оказалось очень больно. Поэтому предпочла просто неопределенно пожать плечами, не соглашаясь, но и не отказываясь от предположений любопытного таксиста.
— А сейчас мы его сделаем, хотите? — вдруг предложил неуёмный водитель.
И не успела ничего ответить, как наш желтый автомобиль понёсся, увеличивая скорость. Когда-то я увлекалась игровыми гоночными машинками на компьютере, которые очень быстро передвигались, лавируя между себе подобных. Сейчас было то же самое, с одним отличием — всё происходило в реальности.
— Может быть, не надо, — попросила я, обернувшись, чтобы посмотреть на Лисова, по-прежнему висящего у нас на хвосте.
И это было последнее, что я успела сказать перед тем, как нашу машину занесло. Почувствовался сильный удар, а затем ещё…
Помните слова Жоржа Милославского из советской комедии Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию»: «Граждане, храните деньги в сберегательной кассе. Если, конечно, они у вас есть!»? Так вот, после того, как окончательно пришла в себя, я могла бы перефразировать их так: «Граждане, не забывайте пристёгиваться ремнём безопасности, если, конечно, он у вас есть!». Как потом сказал врач, оперировавший меня, именно ремень спас мою жизнь в той головоломке.
Первое что я поняла, придя в себя, что ужасно кружится голова. И это ощущение, когда словно кто-то резко выкачал все твои силы. Ещё вчера могла бегать, прыгать, играть в волейбол. А сегодня правда жизни оказалась таковой, что дойти до туалета самостоятельно было весьма проблематично.
— Женечка очнулась, — всхлипнула мама в тот момент, когда я попыталась открыть глаза. — Девочка наша пришла в себя!
Горячая рука покрыла мои скрюченные пальцы и я, проморгавшись, поняла, что это папа выразил свои чувства. У него не было слов, у меня практически тоже.
— Ма, па, — прохрипела, посмотрев на родителей, а затем перевела взгляд на окружающую меня обстановку. Белые стены палат почти везде похожи друг на друга, вот и сейчас я молча созерцала потолок, белоснежное бельё на кровати, — всё хорошо.
— Горе ты луковое! — всплакнула мама, пытаясь меня обнять и тут же отстраняясь, услышав моё непроизвольное шипение от боли. — Вот! Живого места на тебе нет!
— Таня, она поправится! Главное, что пришла в себя! — произнёс папа, не сводя с меня наполненных любовью и одновременно встревоженных глаз.
