— Что именно сейчас требуется от меня, Серёж? — я сунула ноги в тапочки и отправилась на кухню, чтобы сварить кофе, после которого всегда оживаю. А вопросы уже сами просились озвучить их, — леди Эрскин настояла на времени встречи? Или какие-то особые условия?
— Нет, Дженни, — наверняка на том конце связи на губах мужа играла лёгкая усмешка, — Шелли Эрскин ждёт твоего звонка. Так что соберись и действуй! Все контакты сбросил тебе на почту. А ещё кое-какие сведения, что попались на глаза.
— Это радует, — улыбнулась я, зажав телефон между плечом и ухом, одновременно намазывая тост маслом, — больше ничего особого сказать не хочешь?
— Ну… — Серж очень занятой мужчина, но для меня у него всегда находилось свободных пара минут, в любое время.
— Я не слышу! — усмехнулась, отрезая толстый ломоть сыра и водружая его на свой тост, — говори громче!
— Сними мои тапки, это раз! — неожиданно раздалось в трубке, и я едва не выронила нож из рук, удивлённо скосив глаза на собственные ноги. Действительно, это твои! — А свои ты оставила в ванной комнате, — смешок проницательного мужа донёсся до моих ушей, — помнишь?
Помнила ли я?! Да он, на мой взгляд, только и ждал, пока разденусь и встану под лейку, чтобы потом завернуть воду и, накинув на меня махровую простынь, утащить в спальню. Да, действительно, тапки-то остались там! А утром у кровати стояли, как оказалось, Серёжины.
— Да! — немного поспешно выпалила я, подозревая, что от воспоминаний у меня заалели щёки. Муж словно с цепи сорвался, как будто неделю не было близости! В общем, даже отсняв материал с открытием клуба, я ещё час не могла уснуть по вине супруга. Но не жалуюсь!
— А второе и третье, а также все последующие номера заняты одним, — в голосе Сержа пропала насмешка и я прикрыла веки, представляя его, зелёные с крапинками глаза, полные нежности, — моими чувствами к тебе…
Я промолчала, не желая встревать в эту затянувшуюся паузу. Сколько раз уже слышала слова о любви? Но этого было мало. Да и кому не понравится, если муж не забывает говорить всякие приятные словечки.
— Люблю тебя, — с великой нежностью раздалось на том конце связи.
— И я тебя люблю, Серёжа, — мой голос был тише шелеста страниц, но уверена, он услышал.
— Ну что, наливай свой кофе, окончательно просыпайся и дуй на работу, — бархатный голос приказывал, но так ненавязчиво, что я и не подумала взбрыкнуть, несмотря на то, что спала всего четыре часа, не больше.
Не желая терять драгоценное время, я решила совместить приятное (завтрак) с другим не таким уж симпатичным, но неизбежным занятием, то есть работой. Глянула, что скинул на почту муж, какие материалы он хотел бы видеть в колонке в среду. Эх! У меня своё видение этого дня, но признаю, предложение главного редактора выглядело весьма заманчиво. Открытие небольшой выставки известных художников-маринистов* (рисующих море*) не выделялось ничем примечательным, разве что событие являлось частью культурного развития и досуга нашего прибрежного города. Однако меня заинтересовали фамилии, на которые указал Серж. Айвазовский, Боголюбов… И непременно захотелось сделать что-то необыкновенное, чтобы жители Абердина шли на эту выставку с открытым сердцем, ведь море для них так понятно. Немного повздыхав по прекрасному с ноткой ностальгии, я сделала глоток пока ещё не остывшего кофе и набрала номер Шелли Эрскин (так звали леди), надеясь, что звоню в удачное время.
