Несколько лет назад, Екатеринбург
— Женечка, — послышался голос мамы, и я прикрыла рот в тот момент, когда красила ресницы. Вот ничего не могу с собой поделать, получается так, и всё тут! Самой смешно. — Ты во сколько вернёшься?
— Даже не знаю, — я отложила тушь и тряхнула волосами, которые завивала целый час. А всё почему? Потому что сегодня иду на вечеринку к своему любимому парню — Сашке Морозову. И там будет много его друзей, знакомых. Но вот про «много» маме знать необязательно.
— Надеюсь, не под утро? — насупленные родительские брови, густо намазанные краской, выглядели более чем артистично.
— Ма, ну когда я под утро-то появлялась? — возмутилась, не забыв по привычке добавить, — в крайнем случае через день или даже два!
— Ох, Женька, поверь мне на слово, — усмехнулась мама и покачала головой, — ты вся в отца! И эти твои шуточки других в ступор введут!
— Да нет, ма! Приду вовремя, куда я денусь, — взялась за блеск для губ, всё ещё сомневаясь, стоит им воспользоваться или нет. А потом сунула в сумку, в надежде, что всё-таки не понадобится. Ведь те самые поцелуи, от которых я сходила с ума, начинались сразу, едва мы оказывались вне поля зрения моих родителей и соседей, то есть, около дома, но за углом!
В этот момент раздался звонок в дверь, я тут же широко улыбнулась своему отражению, спешно поправляя облегающие джинсовые шорты и белую блузку. На вечеринке в Саши планировался шашлычок, лёгкое вино, так что платье в пол будет весьма неуместно. Его родители куда-то уехали, так что частный дом, а также беседка с прилегающими красотами — всё в нашем распоряжении. Мой парень решил замутить встречу с друзьями, а заодно познакомить меня с ними, кто же будет против?! К тому же я чувствую, это станет очень важным событием. Сашка так и светился, когда расписывал предположения, как встретят меня его друзья. Говорил, что сам себе завидует. Я не особо верила про последнее, но разве от этого было менее приятно слышать такие признания?
— Жень, это к тебе, — донёсся мамин голос, не лишённый тёплых нот. Ещё бы! Морозов ей понравился. Особенно когда донёс тяжёлую сумку на третий этаж, в то время, когда папа был на работе.
— Иду! — последний раз бросила взгляд в зеркало, зачем-то завила пальцем светло-каштановый локон, который повиновался и лёг, как его просили. И отправилась навстречу своему счастью, прихватив с вешалки джинсовую куртку.
Глаза любимого парня сверкнули глядя на меня с каким-то предвкушением. Он что-то сказал маме, отчего на щеках у неё расцвёл румянец.
