Всего доброго и спасибо.
Дамьен, трудившийся над переплетом очередной книги с непривычной для него резкостью движений, выглядел расстроенным и разочарованным. Он, похоже, не выспался, ждал моего возвращения.
Стало стыдно. Я присела на корточки рядом с рабочим столом Дамьена, робко погладила его по запястью и проговорила:
— Не сердись, пожалуйста. Рухнула в новое дело, всю ночь глаз не сомкнула.
— Я так и подумал, — без выражения откликнулся он, отложил книгу и инструменты и поднялся из-за стола. — Кофе будешь?
Я поднялась тоже, и некоторое время мы стояли вплотную, глядя друг другу в глаза. Ноги вдруг стали ватными, я испугалась, что сейчас упаду, и вдруг подумала: да гори оно огнем. Жили они счастливо, пусть и очень недолго.
И король так и не найдет пропавшего сына. Ну и дьявол с ними.
Дамьен мягко провел пальцами по моей щеке, и вязкая патока мгновения слабости пропала. Я будто бы опомнилась.
— Кофе будешь? — повторил Дамьен и тотчас же смущенно отвел взгляд.
Все вернулось на круги своя.
Сады Вестерлинга были моим любимым местом в столице. Здесь всегда было спокойно: шум огромного города оставался за какой-то незримой чертой. Если в своем начале сады были очень изящным парком с клумбами, фигурно выстриженными кустами и аккуратными дорожками, то постепенно, удаляясь от входа, они превращались в настоящий лес. Полиция откровенно не рекомендовала забираться в глубину садов, и мы с Дамьеном решили последовать совету.
По пути к переплетчику я заглянула в один из приличных ресторанов, и теперь в моей корзинке для пикника была еда на любой вкус: и куропатки, завернутые в промасленную бумагу, и ветчина, нарезанная почти прозрачными ломтиками, и сыр, изъеденный дырами, и пышные булки, и икра в прозрачной вазочке. Когда мы чинно устроились среди деревьев и разложили завтрак на траве, то в глазах Дамьена появилась грустная тень. Очередное напоминание о том, что он беден и никогда не сможет позволить себе хорошую еду.
Я ощутила горькую неловкость. Когда-то давным-давно я предложила Дамьену очень серьезную сумму за свое спасение. Он отказался с таким видом, словно я закатила ему пощечину при всем честном народе.
Насколько проще быть честным альфонсом — сидел бы сейчас да наворачивал икорку за обе щеки. И денежки на булавки в кармане нащупывал.
— Ты, конечно, не расскажешь мне о новом деле, — произнес Дамьен. Я соорудила ему такой бутерброд, на который не всякий рот разинется, и ответила:
