— Вы… Бекингем, да? Почему у вас такое странное имя?
Человек-баран нахмурился, потом взял меня за запястье и сосчитал пульс.
— Должно быть, всему виной удар Вельдмара, — с искренним сочувствием произнес он. — Я слышал, такое случается с наследницами. Они как бы лишаются разума на время. Скажите, миледи, как вас зовут?
— Полина, — сказала я. Бекингем кивнул.
— Так, имя помните. Уже хорошо. Миледи, вы наследница бури. Что вам говорят эти слова?
Я только руками развела.
— Не знаю.
Бекингем сокрушенно покачал головой.
— Сволочь! — воскликнул он. — Говорил я ему: нельзя! Его дело — привезти нас на место, а не махать кнутом!
Человек-баран пробормотал что-то неразборчивое и, успокоившись, продолжал:
— Наследницы бури — это волшебницы очень редкого свойства. Они умеют повелевать силами природы. Вы, миледи, умеете вызывать грозу и дождь.
Ничего себе! Я бы так и села от изумления — да вот только уже сидела.
— А вы это видели? — спросила я. — Как я вызывала грозу?
Бекингем кивнул.
— Да, на невольничьем рынке. Когда Вельдмар вас покупал, вы вызвали проливной дождь с громом и молниями.
Значит, действительно рабыня… Меня охватило таким глухим отчаянием, что я едва сдержала слезы.
— И что же теперь со мной будет?
Человек-баран вздохнул. Похоже, он искренне жалел меня.
— Вы будете жить в поместье принца Герберта и выполнять его приказания. Поверьте, миледи, это очень хорошая жизнь! — поспешил он заверить меня. — Куда лучше, чем плавать с пиратами, например.
— О да! — вздохнула я. — Пираты мне совсем не нравятся…
— Они никому не нравятся, — заверил Бекингем и отправился к своему сундучку. Когда он снова сел рядом со мной, в его руках была баночка с желтоватым жирным кремом.
— Давайте я смажу ваш рубец, — сказал человек-баран. — Заживет уже к утру.
Прекрасно. Я со вздохом стянула футболку, и Бекингем принялся осторожно втирать крем мне в спину и руку. Содержимое баночки воняло так, что вышибало слезу, но боль практически сразу исчезла, и я наконец-то смогла вздохнуть с облегчением. Бекингем довольно улыбнулся и закрыл банку.
— А вы? — спросила я. — Этот гад и вас хлестнул. Поворачивайтесь, я вас смажу.
Бекингем изменился в лице. Казалось, он готов целовать мне руки, и такой реакции я не поняла.
— Вы так добры, миледи, — с дрожью в голосе произнес он. — Это очень дорогое средство, его не тратят на таких, как я. Само заживет.
— Не выдумывайте, — отмахнулась я. Бекингем понял, что со мной лучше не спорить, снял рубашку, и я старательно принялась втирать дорогое средство в рубец. Вся спина человека-барана была покрыта шрамами и следами от ударов кнута.
