Я легко вздохнула. Гардеробная – моя мечта. Увы, моя квартира не позволяет отвести одну из комнат полностью под одежду.
– Анна Григорьевна, а от чего умер Борис? – спросила Алина. Поликлиника была почти рядом, а самого главного мы еще не узнали. – Я его видела на прошлой неделе, выглядел он превосходно. Сердце? Несчастный случай? Что?
– Вообще-то Вероника говорить не велела, – замялась домработница, но потом, как видно, оценив доброе к ней отношение, решилась: – А я скажу! Вы ведь не дворовые сплетницы?
– Ну что вы! – возмутилась я. – Могила!
– Вены Боря себе перерезал. Сел в ванную, набрал теплой воды и чирк бритвой по вене, – прошептала Анна Григорьевна.
– Но почему? Он как-то объяснил свое решение уйти из жизни? Записку оставил?
– Ничего не оставил. В субботу это случилось, днем. В квартире никого не было. Я поехала на рынок. Вероника с подругой у стоматолога сидела, она еще до меня из дома ушла. Боря пришел с работы и вот такое с собой сотворил. Зачем он это сделал, не понимаю. Особой любви с Вероникой у них не было, детей тоже, но согласитесь: это не повод на себя руки накладывать. И грех какой.
– А кто Бориса нашел?
– Вероника нашла. Она и ее подруга после стоматолога к нам приехали, зашли в ванную, а там… Кровищи… И Боря уже не дышит. Я к тому времени с рынка вернулась. Вероника белугой ревет, подруга ее успокаивает.
– Полицию вызвали?
– А как же без нее? Посмотрели, сказали, что сам. Вероника подсуетилась и в воскресенье, чтобы разговоров было меньше, мужа похоронила. Всем сказали, что Борис умер от обширного инфаркта.
– Зачем? – опять не поняла я.
– Как зачем? Чтобы батюшка Бориса отпел. К самоубийцам знаете какое отношение? Грех себя жизни лишать.
– Все равно странно. Муж неизвестно из-за чего вскрыл себе вены, а жена не хочет, чтобы полиция расследовала это дело?
– Так это полиция и сказала, что он сам на себя руки наложил! – напомнила Анна Григорьевна.
– Но есть еще такое понятие, как доведение до самоубийства. Вашему хозяину кто-нибудь угрожал?
– Не слышала.
– Тогда жена достала. Скажем, своей ревностью, – в шутку сказала Алина.
– Кто, Вероника? – переспросила домработница. – Нет, она не слишком переживала. Мужа нет дома – и хорошо. Она прекрасно знала, что он может быть только на работе. Компьютеры заменили ему все: семью, жену, детей.
– Может, неприятности на работе? – вслух подумала я. – Каждая фирма переживает взлеты и падения.
– Неприятности на работе? Не знаю, не знаю, – ответила Анна Григорьевна. – Когда у него что-то с работой не складывалось, он вообще домой не приходил, жил в своем кабинете. С утра предупреждал: «Григорьевна, меня к ужину не ждите». А еще ходил чернее тучи, сам с собой разговаривал. Но так редко бывало, и в последнее время я за ним ничего подобного не замечала. Ой, чуть не проехали, высадите меня здесь.
