Шеф поинтересовался у нашей клиентки, удобно ли она устроилась, и, получив утвердительный ответ, замолчал, ожидая моего вступления; он, разумеется, догадался, что в его отсутствие что-то произошло. Мне не хотелось превращать наш разговор в подобие допроса. Положение водителя было мне на руку, потому что помогало придать разговору непринуждённый характер. Я всё раздумывал, с чего бы начать эту самую непринуждённую беседу, когда баба Катя неожиданно пришла мне на помощь.
– Я надеюсь, вы не собираетесь курить в машине? – спросила она; в тот момент мы с шефом не подозревали, что безобидная тема курения приведёт нас к серьёзным умозаключениям.
Не успели мы ответить, как она объяснила причину своей озабоченности:
– Простите, но после сегодняшней нелюбезности Ивана Сергеевича я вынуждена интересоваться всем наперёд.
Старушка подпустила эту шпильку в мой адрес, но рикошетом досталось и Юрию Львовичу. Я посмотрел на неё в зеркало. Она сидела с излишне серьёзным лицом, это выглядело забавно. Она, конечно же, обиделась на меня и ожидала покаяния.
– Обещаю вам, что я непременно исправлюсь, – ответил я, сдерживая улыбку. – Кроме того, могу вас успокоить: мы с Юрием Львовичем не курим. Извините, а ваш сын, я смотрю, балуется.
– Балуется, балуется, и не говорите, – примирительно откликнулась она. – То бросит, то начнёт, не поймёшь его… Начал курить в армии, из армии пришёл – бросил, женился – опять начал. В прошлом году вроде решил не курить – расхотел. Всё у него шиворот-навыворот.
– Много курит? – поинтересовался я.
– Нет, сейчас совсем редко. Начальство им запрещает в такси курить. И правильно. Хватит уже, не мальчик.
– А сколько ему?
– Пятьдесят шесть, господи прости, – вздохнула баба Катя.
– Вы родили его в двадцать лет? – уточнил Юрий Львович.
– Да, плод комсомольской свадьбы, дитя целины.
– Вчера ваш сын, который не мальчик, так крепко пожал мне руку на прощание, что чуть её не сломал, – пожаловался я и посмотрел в зеркало; старушка довольно улыбнулась.
– Он у меня крепкий… гриб боровик. Гиревым спортом занимался, за сборную завода выступал. В серванте до сих пор кубки его хрустальные красуются.
Я вспомнил покатые плечи «гриба боровика» и, как часто у меня бывает, представил его своим противником. Он был старше меня ровно вдвое. Но после того, что я про него узнал, вступать с ним в борьбу мне не очень хотелось. Против него имело смысл затевать кулачный бой: от нокаута сами по себе никого ещё не спасали ни мощные плечи, ни руки, способные выжать влагу из деревяшки.
